Орлеанисты полагали, что средний класс, или буржуазия, является классом открытым, постоянно расширяющимся за счет вливания в него представителей других социальных страт, по мере развития их материального благосостояния и повышения образовательного уровня. Буржуазия, по мнению Гизо, не требовала для себя какой-либо исключительности и доминирования; она являлась классом, в котором «всегда хватит места для тех, кто хочет и умеет туда войти»[212].
В среде крупной финансовой буржуазии доминировала группа парижских банкиров, как их называли, «дворянство буржуазного класса»; мир крупной промышленной буржуазии составлял совсем другую категорию, то есть наблюдалось заметное социальное расслоение и разделение банковской и промышленной буржуазии. Мелкая буржуазия – владельцы магазинов и хозяева ремесленных мастерских – часто была очень близка к народу, из среды которого она вышла.
О неоднородности французской буржуазии ярко свидетельствует следующий факт: в Париже буржуазия составляла 20 % населения, однако избирательный корпус Парижа составлял 2 % жителей, то есть основная масса парижских «буржуа» – это мелкая и средняя буржуазия, не соответствовавшая избирательному цензу. 30 % парижских состояний были сосредоточены в руках 1 % населения[213].
Идея среднего класса как основы общества, как гаранта его процветания и стабильности есть сущность социально-политической концепции Гизо. Он писал в «Мемуарах», что средний класс – это «наилучшая защита принципов 1789 г., социального порядка, гражданских и политических свобод, прогресса и стабильности»[214].
Гизо являлся сторонником цензитарной демократии, отклоняя принцип народного суверенитета и идею демократии как народовластия; он был убежден, что право власти принадлежит не людям, а истине, разуму и справедливости, некоему высшему божественному закону. Носителем политического разума и справедливости Гизо считал именно «средний класс».
Само развитие цивилизации заключалось для него в постепенном развитии и преобладании среднего класса. В работе «О демократии во Франции», написанной в 1849 г., он писал: «Во все времена, для всех государственных нужд, для войны и для мира, средние классы обильно снабжали поколения людьми способными, действующими, готовыми пожертвовать собой на службе родине».
Со времени революции конца XVIII века рост влияния среднего класса являлся, по мнению Гизо, характерной чертой французской истории. В 1830 г. именно средние классы, писал он, привнесли «в это сложное предприятие дух справедливости и политической искренности… Несмотря на все страсти, на все опасности, которые их одолевали… они серьезно хотели… конституционного порядка; они уважали и поддерживали внутри страны свободу, одновременно законную и эффективную, вне – мир активный и процветающий»
