Наконец Копейка припадает грудью к стенке сортира — цель: зафиксироваться — нет в жизни стабильности. Ноги непроизвольно дёргаются, почти нащупав дырку для проваливания фекалий, а, учитывая габариты Копейки, сиё отверстие и для проваливания всего тела тоже сгодится.
Интересный способ суицида.
Облегчённый Зам и аналогичный Слон проникаются жалостью к товарищу: расстёгивают и извлекают, а во время истечения и поддерживают — истинно самаритянское милосердие! Правда, благородство душевных порывов заканчивается, когда они начинают выяснять, кому именно придётся засунуть и застегнуть. В результате Копейку оставляют спать на деревянном жёлобе, на писсуаре то есть: ширинка настежь, содержимое предоставлено вниманию комаров и мух, ага, сама мужественность беззащитно выглядывает, покачиваясь в такт содрогающейся диафрагме…
А потом — завтрак: все, как один, зелёные — учителя включительно, а я с аппетитом уминаю молочную кашку.
Возвращаюсь в палату. Кабан ещё спит. Бужу не садизма ради, а из сочувствия: вдруг ему жрать хочется? Понимаю, вероятность — один шанс против тридцати миллионов, что он проголодался, а не блевать начнёт, прежде чем раскроет запухшие очи.
Один против тридцати миллионов? — ха! — блюёт, не расшторивая ресниц.
— Олег, вставай! На завтрак пора.
— Иди на хуй, — лаконично, зато по существу.
— Олег, не гони, уезжать скоро, собираться надо… — и ещё сотня благоразумных доводов. Ответ, конечно, предопределён:
— Иди на хуй…
Но я назойлив как комар над полуночной кроватью. И — получилось! Не с пятьдесят пятого раза, но всё-таки — сейчас Хрюка наконец встанет!
Спешите видеть! Коронации российских императоров — школьные постановки в сравнение с этим шоу!
Вязкие движения, мутный травяной пигмент моргал — под цвет хлебала, грязно-белые плавки — тело поднимается. Медленно. Величественно. Почёсывая член, озадаченный утренней эрекцией — желание размножаться никакой абстиненцией не перешибёшь. Ногой — в блевотину, не замечая, своё как-никак.
Он стоит передо мной, покачиваясь. Слюна провисла от подбородка до груди — неудачно сплюнул на пол.
Венец творения.
Царь природы.
Меланхолично наклоняется к кровати, берёт простыню, помахивает ею в воздухе, возвращает на место и… Вязкие движения, мутный травяной пигмент моргал — под цвет хлебала, грязно-белые плавки — он ложится. Медленно. Величественно. Шкрябая грязными ногтями задницу, раздражённую педерастическим зудом — желание размножаться никакой абстиненцией не перешибёшь…
