Едем…
Побелевшими пальцами цепляемся за лавочки.
Арина Ивановна оборачивается и (чёрт её дёрнул поехать с нами!), улыбаясь (чего они все лыбятся-то?), протягивает нам по яблоку:
— Угощайтесь, мальчики!
Мне что, я-то яблоки не ем и потому как объект пригодный для помещения в желудок не воспринимаю. А вот Влад проблевался. Еле до борта донёс.
Пупсик сообразила, что допустила бестактность, и попыталась загладить вину: предложила освежить дыхание «тик-таком». Чтоб не штыняли, в общем. Выделила по одной штучке на рыло. Дабы от лишних калорий жирком не обросли.
Дыхание-то мы, конечно, освежили — как же на халяву-то и не освежить? — да без толку: не зря мы всю ночь беленькой баловались. Лечились. На ветру простыли: горло так болело — слово сказать, что наждаком по гландам прочесать. Вот и полоскали — водкой.
Едем…
Приехали.
Первым выпрыгивает Николаша и помогает Ивановне спустить по приставной лестнице более чем центнерные телеса. Телеса трясутся студнем, пыхтят, норовят завалиться на бок, но завхоз уж тут как тут: поддерживает, моментально краснея и шумно выдыхая воздух. Это заразно? Вываливаемся вслед. Не краснеем и не пыхтим. Похоже, у нас иммунитет. После ночных прививок полулитровыми шприцами.
Старшие разбредаются по делам прохлаждаться, а Вадик и я таскаем мешки с хлебом и крупой. Как только заканчиваем, Вадик отправляется в магазин отовариться по лагерным заказам: кому сигареты, кому водку и консервы.
Сижу. Жду неизвестно чего. Зато известно чего не дождусь: с моря погоды — далеко отсюда до моря. Отсюда до всего далеко.
Только Серёга-тракторист рядом — но он не в счёт: комплекцией для моря мелковат, даже на Азовское не затянет, и дна в нём нет — сколько не выпьет, всё мало. Зовёт:
— Эй, Сашко, йды сюды. Бач що в мэнэ е?
Погоды с моря-окияна?! Чайки и солёный бриз? Не угадали, господа. Я весь извёлся в ожидании чуда, вот такое чудо, я, наверное, и жду!
Точнее дождался.
Серёга дразнит — видит, гад, в каком я состоянии — бутылкой винища плодово-ягодного разлива, жидкостью, явно рекомендованной Минздравом как рвотное и заменитель касторки:
— Будешь?
Издевается, соляра. Кто ж от лекарства отказывается:
— Если не жалко… Конечно буду.
Серёга резким движением лишает батл пластиковой пробки и делает глоток. Как раз на полбутылки.
Амфора с нектаром богов передаётся в жаждущие руки: глотаю с превеликим удовольствием и с такой же неохотой возвращаю ёмкость Серёге.
Вдали показывается Вадик, гружённый исполненными желаниями. Его замечает мой поилец:
