Сплю. Я всего лишь сплю.
— Твою мать!! — кто-то кричит. Громко. Над самым ухом. Моим голосом кричит, моим языком ворочая, моими губами — моё ведь тело боль почувствовало. Сегодня просто наступательная ночь какая-то: то я наступлю на кого-нибудь, то на меня. Сейчас вот на меня. А это неприятно. Когда на меня. Лучше уж, когда я. А другому неприятно. И тогда мне приятно, что мне не неприятно, хотя, конечно, при этом мне и неприятно, что другому неприятно. Но лучше другому. Чем мне.
Перемотка. Повтор:
— Твою мать!!! — на меня наступили наглейшим образом: на бедро чуть выше колена. Я знаю: это происки врагов. Я ушёл, пресытившись развратом и злоупотреблением алкоголя, я покинул суетный мирок-у-костра, дабы уединится на отдалённой поляне, незапятнанной осколками бутылок, где и возлёг с целью медитации и успокоения в концентрированном здоровом сне. Но мне не простили столь откровенный бунт против общества, погрязшего в меркантильности и пороках. Нашли! Выследили! И мало того: решили затоптать!
Спящего!
Вот же суки!
Перемотка. Повтор:
— Твою мать!!
Тень резво отпрыгнула и спряталась за другую, габаритней. Та, другая, наклоняется к моему лицу и клацает зажигалкой:
— Ба, да это же Шура!
— Костик, ты што ли?
А ведь действительно Костик. Шаман наш: камлания под «Альминской долиной» и выведение из бодуна на дому. Он же — незабвенный автор несравненной надписи на створках лифта в подъезде Дрона «I dont like fish bekos fish is fakin vote» — чёрным маркером по голубому пластику. Кстати, в этом крике души отразилось не только жизненное кредо Шамана, совмещающее в себе абсолютное незнание английского и таблицы умножения, но и глобальнейшее презрение ко всем фазовым состояниям аквавиты — к карасям в частности. Данная фобия, по моим наблюдениям, произрастает из генетического неприятия всего, что по градусному эквиваленту уступает пиву, как точке отсчёта этико-моральных ценностей.
— Я. А позвольте вас спросить, Шура, шо вы здесь делаете?
И откуда в нём столько скепсиса, а?
— Я отдыхаю. А вот какого хека вас сюда принесло?!
— Отдыхаешь?
Оп-па, это что-то новое, мне уже не доверяют.
— Отдыхаю. Нашёл себе, понимаешь, полянку укромней, от тебя подальше. И залёг.
— Полянку?
— Полянку!
— Полянку?
— Полянку!
— Полянку?
— Конечно, полянку! А шо это, по-твоему?!
— Это «тропа Хоши Мина», по которой мы ходим в сортир.
— Чего?! Которая метрах в десяти от костра?!
— В одиннадцати.
Спички, где мои спички? Н-да, похоже на утоптанную землю. И, похоже, ты, Шурик, — мудилка картонная. Это ж надо…
