— Снова грядут перемены. И не в нашу пользу!
— В этой стране всегда перемены не в нашу пользу. Я давно перестал жить старыми обидами. Уверен, при любых новых веяньях мы найдем способ подстроить ситуацию под себя.
— К примеру, соединив две банды?
Колченогий внимательно посмотрел в хитро сощуренные глазки собеседника. Конечно, он понимал, с какой целью его пригласили в это заставленное дорогим хламом место. И был готов к любому повороту разговора, потому как тайны не было: тот факт, что Мэри со своей командой вошла в его преступный синдикат, знали все.
— Решил поставить строптивую кобылку в свое стойло? — отшутился Царь, подмигивая.
Колченогому не понравилась эта шутка, но он счел правильным не выказывать эмоций на этот счет, лишь спокойно прокомментировал:
— Это выгодно всем. Во-первых, мы можем их контролировать. Во-вторых, твоя казна уж точно не опустеет, по крайней мере, в ближайшее время. А в городе все спокойно, мы уживаемся и с милицией, и с торговцами.
— Если бы не инцидент с откушенным ухом… Надеюсь, ты о нем не позабыл? Аукнется нам еще это, ох, как аукнется, — предостерег Царь, тряся в воздухе кривым указательным пальцем. — И все же я считаю несправедливо, что такое событие, как присоединение к нам самой Кровавой Мэри, осталось без внимания. Я бы взял на себя организацию праздника в честь нее.
Колченогий равнодушно пожал плечами, понимая, что это попытка Царя держать все под контролем, и отказываться от такой чести не стоит. Напоследок главенствующий в местном преступном мире поднял процент, вносимый бандой в «общак», ведь теперь у них появился дополнительный доход. После этого торжественно объявил, что аудиенция окончена. Оба расстались будто бы довольными.
Колясочнику не терпелось доложить прекрасной Соньке о том, что он подслушал возле дверей тронного зала. Почтовый голубь нес в клюве благую весь, за которую мечтал получить вкусных зернышек. Передав почти слово в слово весь разговор двух мужчин, он потянулся к ней за вознаграждением, но получил пощечину. Докладчик только разозлил Соньку вестью о предстоящем празднике в честь ее главного раздражителя — Мэри, которая теперь вскарабкивалась в высшие круги, где, по мнению Соньки, ей было совсем не место. Прогнав болтуна, не удостоив его даже невинного поцелуя, Сонька расшвыривала по своей спальне все, что ей попадалось ей под руку.
