Путин, прости их! | страница 47



Я не говорю ей это, но смотрю почти с восхищением, с какой легкостью и каким мастерством она ведет машину по автомагистрали. Мои мысли заняты рассуждением, что мужчина должен бы избегать женитьбы на такой женщине, как Наташа. Сделать ее беременной в первый раз, это понятно, но обрюхать во второй раз – это, по моему, можно объяснить только состоянием колоссального похмелья, на которые способны только украинцы и русские.

За окном мелькает трогательная красота природы. Я засыпаю. В разгар дремы мне приходят в голову почти поэтические мысли: Россия – это моя жена, Украина – это моя любовница; Россия – мать моих детей, Украина – это мой смех и плач, вечно прохладное весеннее солнце, и горилка до последней капли. Между украинской землей и еще восточнее, российской землей, нет естественной границы. Пейзаж все тот же: степи, зеленое море, куда впадают прекрасные реки.

В дреме, которая переходит в крепкий сон, я вижу странные картинки, начинается все с того, что я вижу своих старых одноклассников, которые мрачно смотрят на меня. Так и есть… И что, господа? Меня не убудет от недостатка вашего уважения. Вдруг я вижу себя в поезде, без национальной принадлежности (российские и украинские поезда похожи). Но при этом я словно пересекаю границу, считаю часы и минуты, отделяющие меня от объятий любимой женщины. А когда наконец увидел ее, то хватаю на руки, стиснув так, что слышу треск ее нежных конечностей, и когда на место безумия заступает ясность ума, я кладу возлюбленную на землю, чтобы понять, не сделал ли ей слишком больно. «Ничего, я счастлива снова видеть тебя «, – говорит она с улыбкой, глядя из-под венка из цветов.

В мой сон врывается Фэрнандо, мы – школьные друзья, нам по пятнадцать лет (сейчас он адвокат). «Позор тебе!» – говорит мне Фэрнандо.

Я просыпаюсь и понимаю, что должен проверить, действительно ли я бодрствую, это тот момент, когда ночные образы исчезают и заменяются изображениями реальной жизни. Автострада – длинная черная полоса, которая разрезает то, что кажется огромной плоскостью невероятно зеленого цвета, который вскоре станет желтым, ярко желтым, столь наивным, как подсолнухи на детских рисунках.

* * *

Город Льва демонстрирует все его величие, начиная с дальних подъездов к нему, где расположились крестьянские домики, сначала редкие, затем более плотно расставленные, и, наконец, сливающиеся в деревни, с сильной поступью гусей во дворах под яблонями, которые уже расцвели.