Даже не оглядываясь, она совершенно точно знала, кто сейчас стоит у нее за спиной и смотрит ей в затылок. Дима. Он и никто другой.
Неужели заметил еще тогда, за завтраком, хотя не подал виду? Или увидел только сейчас и силится понять, она ли это?
Облегчая ему задачу, Римма повернулась в профиль, словно ища взглядом официанта. Внутри нее все сжалось и похолодело, пальцы превратились в негнущиеся сосульки, в горле пересохло, как будто она находилась в пустыне без капли воды.
– Повторите, пожалуйста, – сказала она, щелкнув залакированным ногтем по стакану.
Покалывание в спине и затылке подсказывало, что расстояние между ней и Димой сократилось. Римма заставила себя смотреть прямо перед собой. На шее пульсировала вена, виски были ледяными, а щеки горели.
«Заболеваю?» – спросила себя Римма.
«Да, – насмешливо подтвердил внутренний голос. – Любовью».
– Привет, – прозвучало за спиной.
Прежде чем обернуться, Римма поблагодарила официанта за напиток и покачала головой: мол, нет, спасибо, больше ничего не надо. Озноб и одеревенелость совершенно прошли. Знакомый голос перенес Римму в некое волшебное измерение, где нет ни прожитых лет, ни брака, ни посторонних людей. Только она и Дима. Сознавать, что он рядом, – все равно что погрузиться в горячую ванну, расслабившись, не тревожась и не думая ни о чем.
Повернув голову, Римма посмотрела ему в глаза – манящие, как две шоколадки. Он возмужал, а ресницы по-прежнему были юношеские, длинные и густые.
– О?! – изобразила она удивление. – Дима? А ты как здесь?
Получилось очень естественно. Хотя на самом деле Римме хотелось расплакаться от счастья, повиснуть у него на шее и наговорить кучу трогательных глупостей.
– Прилетел, – пояснил он, улыбаясь. – На самолете. Можно присесть?
– Да, конечно.
Римма зачем-то решила подвинуться и переставила свой стакан, едва не пролив содержимое на скатерть.
– Я, пожалуй, тоже выпью, – объявил Дима. – За встречу. Что будешь? Здесь неплохие вина. Но лично я порекомендовал бы ликер. Яичный? Абрикосовый?
– Не знаю, – пролепетала она.
Ей вдруг показалось очень обидным, что Дима рассуждает о напитках, вместо того чтобы держать ее в своих объятиях и радоваться неожиданной удаче.
– Нет, – сказал он. – Будем пить «Моцарт». Это шоколадный ликер. Ты как к сладкому относишься?
– Нормально, – ответила Римма, тряхнув льняными волосами. – На фигуру, как видишь, не жалуюсь.
– Вижу, – подтвердил Дима с серьезным видом. – Ты такая же, как раньше. Вру. Лучше, в тысячу раз лучше. Ты стала потрясающе красивой, Римма.
