А поэтому единственно приемлемым объяснением его поступков 29–30 августа является следующее.
Крымов безусловно убеждён в необходимости установления жёсткой военной диктатуры. Он готов разогнать Советы, перевешать «шпионов» и «социалистов». В роли диктатора он, деятельный честолюбец, видит, конечно, себя, но действовать вынужден под рукой и в тени Корнилова, и это уязвляет и мучает его. Он знает: есть ещё один персонаж, для которого лидерство Корнилова — нож острый: это Алексеев. Старый генштабовский волчище, выпустивший из своих когтистых лап верховное главнокомандование, ненавидит Корнилова, как молодого волка, выскочку, обогнавшего его в погоне за добычей. У Крымова и Алексеева общий интерес: загрызть вражьи Советы и отшвырнуть тряпку Керенского, но так, чтобы добыча (власть) не досталась Корнилову.
Мы не знаем точно, когда был установлен непосредственный контакт между Алексеевым и Крымовым. Вероятнее всего, это произошло вечером 28-го или в ночь на 29 августа. Бездействие командующего Отдельной петроградской армией 29 августа, по всей вероятности, объясняется тем, что между ним и Алексеевым происходили секретные переговоры. В открытую Алексеев передаёт Крымову сообщение о том, что в Петрограде всё спокойно, никаких выступлений против правительства не наблюдается. (Помните? Как с генералом Ивановым в феврале.) Это сигнал «стоп»: если нет угрозы мятежа, то отпадает главный мотив движения войск к столице. Ранним утром 30 августа в штаб Отдельной армии приезжает полковник Сергей Николаевич Самарин, старинный приятель и протеже Крымова, его глаза и уши в окружении Керенского. Он привозит весточку от министра-председателя и от генерала Алексеева. От первого приказ в форме мольбы — явиться срочно на беседу в Зимний. От второго — дружеский совет: «остановить войска и самому немедленно прибыть в Петроград». Разумеется, нечто было передано на словах. Самарин — лицо доверенное.
Именно это «нечто» и заключало в себе мотив крымовского решения. Он бросает войска, едет кривыми автомобильными дорогами в Питер, прямо на Дворцовую площадь, быстро взбегает по лестнице, решительными шагами входит в кабинет Керенского… Дверь за ним закрывается. Что происходит за дверью — никому не известно. Только порой слышны громкие раздражённые баритоны: более визгливый — министра-председателя, более глухой — генерала. Далее…
Минуточку.
Так что же было передано Крымову на словах через полковника Самарина?
