>Савинков. Введение смертной казни признаю необходимым на театре военных действий, но не только против солдат, но и против начальников!
>Деникин. Не только на театре военных действий, но и в тылу! И для гражданских, которые разлагают армию!
>Брусилов. Дисциплина в армии должна быть восстановлена. Власть начальникам должна быть дана.
>Адъютант справа. Совещание закончилось…
>Адъютант слева…в двадцать три часа.
>Портрет Керенского гаснет и пропадает. Деникин уходит в темноту. Адъютанты утаскивают манекены остальных генералов. В вагоне остаются Савинков (в тени, на диване) и Брусилов.
>Брусилов (выходит вперёд и обращается к нам). Вышло не совещание, а прямо руготня… Керенский мне говорил за обедом, что просит меня приехать в Москву, где будет общегосударственное совещание. Но я ему ничего на это не ответил, чувствуя, что это с его стороны обман и что моя песенка спета. Я не хотел уходить в отставку, считая, что было бы нечестно с моей стороны бросить фронт, когда гибнет Россия… Так я напишу в своих мемуарах через шесть лет. Год назад был государь, была империя и было наступление, принесшее мне славу. А что сейчас? Провал и катастрофа со всех сторон. Не хочу, не могу уходить с позором! Уходить в никуда! Туда, где меня ранит нелепым осколком русского снаряда, который влетит в окно московского дома! Туда, где я буду медленно и скучно умирать, как пёс на поводке у новых хозяев, в несуществующей должности «для поручений при Реввоенсовете Республики»… С первого дня войны и до дня моего увольнения, в течение ровно трёх лет, я ни разу никуда не отлучался ни на один день, исполняя бессменно свои тяжёлые обязанности… Это тоже фраза из мемуаров.
Аппарат Юза начинает стучать. Брусилов берёт ленту и читает.
>Брусилов. «Семнадцатого июля. Временное правительство постановило назначить вас в своё распоряжение. Верховным главнокомандующим назначен генерал Корнилов. Вам надлежит, не ожидая прибытия его, сдать временное командование начальнику штаба Верховного главнокомандующего и прибыть в Петроград. Министр-председатель, военный и морской министр Керенский».
Выстрел корабельной пушки. Тьма. Играет смесь Марсельезы и «Яблочка». Снова свет.
Внутренность вагона превращается в кабинет фешенебельного ресторана. Диван, кресла, столик, сервированный на три персоны. На диване — Савинков; он просматривает какие-то бумаги, делая в них пометы. Потом бросает бумаги, встаёт и начинает расхаживать. Он имеет вид математика, погружённого в сложные расчёты.
