— Это там, где я был, — пояснил Гринвуд.
— Но ведь в Колизее вы могли бы где-нибудь…
— Он проглотил его, — объявил Дортмундер.
Майор посмотрел на Дортмундера, пытаясь понять, что именно только что сказал этот человек.
— Прошу прощения?
Отвечать пришлось Гринвуду.
— Когда я увидел, что они вот-вот меня схватят, я был в холле. Ни единого местечка, где бы можно было спрятать. Даже выкинуть его было некуда. Я не хотел, чтобы у меня обнаружили этот камень, и поэтому проглотил…
— Ясно, — произнес Майор с легкой дрожью, а потом улыбнулся улыбкой тонкой, как лезвие ножа. — Как это удачно для вас, что я атеист, мистер Гринвуд.
В вежливом замешательстве Гринвуд сказал:
— Да?
— Первоначальное значение Изумруда Талабво в моей стране было религиозным, — объяснил майор. — Продолжайте свой рассказ. Когда вам пришлось в следующий раз увидеть изумруд?
— Только на другой день. Я в некотором роде опущу эту пикантную часть, если не возражаете.
— Буду весьма признателен.
— Ну, вот… Когда изумруд появился у меня снова, я сидел в камере. Видно, они опасались, что подельники попытаются вытащить меня сразу же, потому и держали меня первые два дня в некоем участке, там, в Верхнем Вест-Сайде. Я находился в одной из камер предварительного заключения верхнего этажа.
— Там вы его и спрятали? — еле слышно спросил майор.
— Ничего другого мне не оставалось, майор. Я не решался держать его при себе.
— А вы не могли продолжать проглатывать его?
Гринвуд улыбнулся какой-то зеленоватой улыбкой.
— Только не после того, как один раз я уже получил его обратно.
— Э-эгм-мм, — с неохотой признал майор. Он посмотрел на Дортмундера.
— Ну? Что теперь?
— Мнения разделились. Два за, два против, один в нерешительности, — сказал Дортмундер.
— Вы имеете в виду — продолжать ли операцию?
— Вот именно.
— Но… — майор развел руками, — почему бы вам не отправиться за ним? Если вы успешно вломились в тюрьму, то уж заурядный полицейский участок…
— То-то и оно, — вздохнул Дортмундер. — Сколько можно испытывать свое счастье. Мы и так сделали для вас два дела по цене одного. Но нельзя же без конца безнаказанно вламываться в разные места. Рано или поздно везение изменит нам…
Майор проскрипел:
— Везение! Счастье! Но ведь не везение и не счастье помогали вам, мистер Дортмундер, а умение, искусное планирование и опыт. И все эти блестящие качества остались при вас… Не говоря уж о том, что опыта у вас только прибавилось.
— Просто у меня предчувствие… — сказал Дортмундер. — Дело превращается в один из тех снов, где ты все бежишь, бежишь по одному и тому же коридору и не можешь никуда добежать.
