Ей в номер отнесли еды — всего понемногу, но она ни к чему не притронулась.
— Ей просто нужно дать время, — повторяла Ирини Халиту. — Ей просто нужно дать время.
Дни шли. У Ирини дел было невпроворот. Пока Эмин не оправится, ей придется готовить на всех одной. Дочь помогала, когда могла, но бульшую часть времени была вынуждена по-прежнему проводить с малышкой.
Муки было в избытке, и Ирини даже начала печь хлеб. Каждое утро, когда все спускались вниз, их встречал аромат свежеиспеченного хлеба. Три буханки лежали на подносе в кухне — золотистые, блестящие, аппетитные.
Как только они съедали ломти еще теплого хлеба, обильно смазав их медом или джемом, Ирини варила кофе. Завтракали они всегда на кухне за столом для персонала.
Поначалу у мужчин тоже было много работы. В смежном с кухней помещении была кладовая, где хранились свежие овощи и фрукты. Новую партию доставили всего за несколько часов до эвакуации, и салат, всевозможные овощи и фрукты лежали ровными рядами в контейнерах. Все это, естественно, испортилось за несколько недель. Кладовая была полна мух, и, судя по раздававшемуся шороху, крысы тоже нашли эти залежи.
Оттуда шел неприятный запах, но не такой невыносимый, как из холодильника с мясом, поэтому все мужчины занялись уборкой склада.
— Если мы не наведем там порядок, крысы проберутся на кухню, — сказал Маркос. — Да и вонь будет докучать все больше и больше.
К концу дня склад был убран, испорченные овощи и фрукты сложены в мешки, и ночью Маркос с Хусейном вынесли их через задний вход и свалили за продуктовым магазином. Паникос не смог им помочь из-за своей тучности.
Ирини настаивала на том, чтобы в их рационе были свежие продукты, и Хусейн каждый день отправлялся на соседские огороды за фруктами и овощами. Удивительное дело — его по-прежнему мучило чувство вины, когда он срывал апельсин с дерева или последний спелый помидор с грядки в чужом саду.
Как правило, Хусейн приносил столько, сколько им требовалось на первую половину дня. После этого он не знал, чем заняться. Других продуктов им не было нужно, а Маркос запретил ему выходить в город после заката.
— Разве ночью не безопаснее? — робко возразил Хусейн.
— Нет, риск слишком велик, — строго сказал Маркос. — В темноте нельзя предугадать, куда пойдут солдаты.
Хусейну стало неприятно. Он, конечно, сделает, как велят, но ему совсем не нравилось, что им командует этот человек.
Паникос был свидетелем этого разговора и понял, что Хусейн обрадовался бы какому-нибудь поручению.
