Мать с сыном, стоявшие на пороге, услышали какие-то звуки, потом дверь приоткрылась.
— Ирини! Это я!
Дверь открылась шире, и они смогли войти. Женщины бросились друг другу в объятия, посмотрели друг на друга и обнялись снова.
— Поверить не могу! — восклицала Ирини.
— И я тоже! — подхватила Эмин. — Когда Хусейн принес эту записку, я чуть в обморок не упала.
— Это чудо какое-то, — радовалась Ирини.
Женщины плакали и обнимались, потом Ирини предложила Эмин выпить кофе, и, усевшись за стол, они стали рассказывать, почему не уехали. Хусейн остался в саду и следил за дорогой.
— Как дела у Марии?
— Родила раньше срока… В день, когда вошли турки.
Эмин закрыла рот руками.
— Видимо, из-за стресса. А Христос так и не вернулся, — продолжала Ирини.
— По-прежнему числится…
— Да, — кивнула Ирини. — По-прежнему числится пропавшим без вести. А что с Али?
— Никаких известий. — Эмин с трудом сдержала слезы. — Поэтому-то мы и остались. Не могу уйти из дому, пока он не вернется.
Появился Паникос. Бо́льшую часть времени он ухаживал за Марией и играл с маленьким Василисом в задней комнате. Они выходили, только чтобы поесть. Так было больше шансов, что плач новорожденной и крики сына не будут слышны с улицы.
Ирини тотчас увидела, что он бледен как полотно. Похоже, он даже не заметил, что у них гостья.
— Что случилось, Паникос?
— Малышка…
— Что с ней?
Не дожидаясь ответа, Ирини бросилась в спальню.
Даже в полуосвещенной комнате она увидела тревогу на лице дочери. Та качала ребенка, который был подозрительно тих.
— Кори му, что стряслось?
Мария подняла голову — в глазах стояли слезы.
Ирини положила руку на лобик младенца:
— Панагия му! Она вся горит.
— И не ест ничего весь день. Мама, мне страшно…
Ирини быстро вышла из комнаты и через несколько минут вернулась с миской холодной воды. Она стала обтирать губкой головку малышки.
— Надо сбить температуру, — сказала она. — Иначе могут начаться судороги.
— Она уже…
— Нам нужен пенициллин, — прервал жену Паникос.
— И где же, по-твоему, мы его возьмем?
— Надо искать. В больнице должен быть.
Ребенок был неподвижен и бледен. Даже маленький Василакис притих, чувствуя тревогу родителей.
— Мне нужно найти лекарство. — Паникос вышел из спальни.
Ирини погладила дочку по голове и последовала за ним. На лице зятя застыло отчаяние.
Эмин и Хусейн стояли в саду, собираясь уходить. Ирини объяснила, что случилось.
— Я пойду с вами, — сказал Хусейн Паникосу. — Так будет безопаснее.
Тот долго не раздумывал. Хотя они раньше не встречались, он с благодарностью принял предложение. Паникос был грузный, неповоротливый, избалованный сначала матерью, а потом еще больше тещей. С Хусейном он чувствовал себя увереннее.
