На той же улице большая часть членов семьи Георгиу собралась в квартире Ирини и Василиса. Перед иконой святого Неофитоса горела лампада, отбрасывая причудливые тени на потолке. Из-за плотно закрытых окон и ставень в комнате было душно. Было два часа ночи.
На столе стояли пустые чашки и стаканчик с зиванией.
Паникос мерил шагами комнату. Василис, сидя в кресле, нервно перебирал четки, но их пощелкивания не было слышно из-за тяжелого дыхания дочери.
Мария положила руки на стол. Ирини массировала ей спину и при этом тихонько приговаривала: «Сейчас пройдет, сейчас пройдет». Руки у нее были липкие и мокрые от пота, который, стекая с шеи дочери, просочился через ее платье.
Время от времени Мария стонала и хваталась за край стола. У нее побелели костяшки пальцев, а выступившие от боли слезы капали на кружевную скатерть.
На полу, забившись в угол, сидел Василакис. Он охватил руками голову и заткнул уши. Малыш вжался подбородком в колени и зажмурился, надеясь, что так его не будет видно.
На секунду отворилась дверь, лунный свет упал на стену, осветив стеклянный мати, амулет от сглаза, который там висел. В комнату проскользнул Маркос.
Ирини подняла голову, сразу позабыв о дочери:
— Левенти му! Ты не уехал?!
— Нет, мама. Как я могу вас бросить?
— Но ты мог бы уехать, — сказал Василис. — Сбежать, как все остальные…
— Мог бы, — ответил Маркос. — Но не уехал.
Он подошел к матери и поцеловал ее в затылок с таким невозмутимым видом, будто просто зашел в гости в обычный день.
В отличие от остальных собравшихся в комнате Маркос находился в приподнятом настроении. В отсутствие Савваса он успешно реализовывал то, что волею случая очутилось в его руках. Этим утром он продал пистолет из сейфа. Было много желающих, готовых заплатить любые деньги за оружие, чтобы защитить себя. А теперь сейф был заполнен кое-чем еще более ценным.
Раздался голос Паникоса, которого было не видно в темноте.
— Что там происходит?
— Пока все тихо. Большинство жителей уехали.
Мария, не обращающая внимания ни на что, кроме терзающих ее схваток, громко застонала. Ирини тотчас заткнула дочери рот ладонью:
— Ш-ш-ш, милая, ш-ш-ш.
— Надо сделать так, чтобы она не кричала, — прошептал Маркос. — Иначе нам всем грозит беда.
— Она вот-вот родит, — простонала Ирини. — Панагия му! Ну почему именно сейчас?!
Через несколько секунд снаружи послышался грохот тяжелых сапог.
