Он был одним из немногих артистов, среди которых моя работа встречала отклик и понимание. Очень хотел воскресить «Диона», долго мечтал о «Царской охоте». Его постановка на Малой Бронной «Покровских ворот» была образцовой, выдержала десять сезонов, а уступила она свое место его же телевизионной версии, имевшей самый стойкий успех – более трех десятков раз появлялась на голубом экране и всё еще продолжает идти.
Так уж случается, и нередко, – жизнь однажды нас развела, и, что бывает чаще всего из-за нелепицы, сущего вздора. И я сегодня немного знаю о том, что было его бессонницей на исходе восьмидесятых годов. Внешне все складывалось удачно, но он не находил себе места, вдруг заметался, стал тосковать и, словно услышав зов Агасфера, решительно переменил судьбу, стал странником, частицей исхода.
Елена Коренева
«Исповедь была ему по силам»[18]
Михал Михалыча я не могу воспринимать в отрыве от его бесконечных зарисовок и историй. Он всегда создавал вокруг себя целый хор голосов: своих коллег, друзей, поэтов и стихов. С восторгом и нежностью звучали имена: Женька Урбанский, Пашка Луспекаев и Танька Лаврова, Олежка Даль, Лизка Эйхенбаум – жена Олежки Даля. Валька Никулин. Галка – та, что Волчек, – «Волчиха»… Женька Евстигнеев. Ролик – Ролан Быков. Дэзик – Давид Самойлов.
Этот искрящийся поток известных имен, произносимых так по-ребячески любовно, как и пересказ невероятных эпизодов их жизни, заставлял меня вжиматься в кресло и проживать их истории заново, вместе с ними, как свои. Так и застряли они в памяти навсегда – юные, голодные, отчаянные или отчаявшиеся, словно это я выпила с ними не одну бутылку водки, празднуя их свадьбы, репетируя, споря, влюбляясь и разводясь, зарабатывая первый успех и первые неудачи.
То же и с названиями книг, именами литераторов, драматургов, историков, которыми пестрела речь Ми-хал Михалыча: Эйхенбаум, Рассадин, Эйдельман, Зорин, Самойлов… и даже Дюрренматт с его пьесой «Играем Стриндберга», – я их запоминала, чтобы потом обязательно прочитать, иметь свое мнение и даже ввернуть словцо или кивнуть, на худой конец, как моя героиня в фильме «Покровские ворота» Людочка. Михал Михалыч, подобно персонажу Хоботова, меня волей-неволей просвещал.
В его разговорах то тут, то там возникал Гамлет – первая роль в театре у Охлопкова, которую мало кто из нас видел. Юный Михал Михалыч – Гамлет, «Быть или не быть?» Если судить по тому, как он любил мучить себя и всех вопросами, докапываясь до сути, ему эта роль была к лицу. И первая роль в кино, первый отрицательный персонаж, им сыгранный в фильме «Убийство на улице Данте» Михаила Ромма. Так и хочется воскликнуть вслед за ним: повезло сняться студентом у великого Ромма! И сразу первая шумная популярность, которую эта роль ему принесла. Он сразу молодел, когда рассказывал о спектаклях «Двое на качелях» в постановке Галины Волчек и «Сирано де Бержерак» в режиссуре Игоря Кваши и Олега Ефремова. Меня не покидает мысль, что имея внешность героя и красавца Кристиана, Михал Михалыч в душе был и сам похож на Сирано: его воспринимали не всегда тем, кем он, на мой взгляд, являлся.
