Начавшаяся еще с середины XI в. борьба двух феодальных лагерей военного дворянства Тайра и Минамото закончилась победой последнего и установлением новой системы правления — сёгуната Камакура. Император двора в Киото узаконил власть Минамото, присвоив ему в 1192 г. титул 征夷大将軍 [сэйи тайсёгун] («великий военачальник, покоряющий варваров»). Ранее этот титул давался тем представителям придворной знати, которые особо преуспели в ведении войны против айнов. Однако с присвоением этого титула Минамото он стал наследственным, а самое главное — делал его обладателя фактически главой нового правительства в Камакура, располагавшим реальной властью в стране.
Исторически обстановка политической и культурной деятельности самурайства складывалась совершенно иначе, чем в эпоху гегемонии родовой аристократии. Первому сословию выпала на долю историческая миссия впервые в Японии создать централизованный государственный строй, развивать культуру, обогащая ее новым китайско-буддийским содержанием. Самураям же приходилось действовать в сложной обстановке огромного наследия, значительного как в политической сфере, так и идеологически-бытовой.
Однако народные массы, в сущности, очень мало соприкасались с культурой хэйанской знати и сравнительно слабо поддавались ей. Одной из главных причин падения хэйанского режима являлось то, что он к концу своего существования окончательно оторвался от простых людей. Он оказался не в состоянии уследить за теми процессами, которые происходили среди них, и тем более не мог их направлять и сдерживать.
Самураи, вышедшие именно из народных масс, тесным образом с ними связанные, оказались, таким образом, в сопоставлении с аристократией, не были так глубоко захвачены новой китайской культурой. Они вернули Японию, с одной стороны, на путь национализма взамен преклонения пред чужеземным, с другой — на путь полуварварства взамен цивилизованности. Грубый воин, живущий исконными традициями своего родового быта, обитатель отдаленных варварских восточных провинций (Канто), мыслящий почти так же, как мыслили его предки в первобытную эпоху, — вот какая фигура встала теперь в центре политики и культуры.
Культ мужества и мужественности, который создался у самураев среди битв и воинских подвигов, та храбрость и непреклонная жестокость, с которой они шли против своих врагов, то чувство долга, вассальной преданности, с которыми они следовали за своими вождями, были перенесены ими в новую стадию своего существования, когда они встали у власти. И все эти свойства, укрепленные буддийским фатализмом, с одной стороны, и религиозностью, с другой, были перенесены ими и в культуру.
