— Все это верно. Но ведь…
— Что, Джордж?
Теперь голос Хабера звучал по-отцовски терпеливо. Орр заставил себя продолжать, уже понимая, что ничего не добьется.
— Мы в мире, а не вне его. Бесполезно пытаться стоять вне мира и управлять им. Это противоречит жизни. Мир существует, что бы вы ни делали. Оставьте его в покое.
Хабер прошел взад-вперед по кабинету, задержался у большого окна, выходившего на север, на торжественный, величественный конус горы Святой Елены, несколько раз кивнул.
— Понимаю, — сказал он, не оборачиваясь, — вполне вас понимаю. Но позвольте мне выразить по-другому. Возможно, вы поймете, что мне нужно. Представьте себе, что вы один в джунглях, в Мату Гроссо, и видите на тропе туземку. Она умирает от укуса змеи. У вас в сумке лекарство, его много, достаточно, чтобы излечить от тысячи укусов. Вы что, не станете применять его, потому что «таков мир»?
— Это зависит… — начал Орр.
— Зависит от чего?
— Ну, не знаю. Если перевоплощение душ существует, возможно, вы сохранили ее жалкую жизнь и помешали ей жить гораздо лучшей жизнью. А может, вы вылечите ее, она вернется домой и убьет шестерых в деревне. Я знаю, вы дадите ей лекарство, потому что оно у вас есть и вы ее жалеете. Но вы не знаете, приносите ли вы тем самым добро или зло, или то и другое.
— Согласен. Я знаю действие лекарства, но не знаю, что я делаю. Хорошо, охотно принимаю ваши посылки. А какая разница? Согласен, что в восьмидесяти пяти процентах случаев я не знаю, что сделает ваш мозг, и вы не знаете, но ведь мы делаем… Почему бы нам не продолжить?
Он бурно заразительно рассмеялся, и Орр обнаружил, что сам слабо улыбается.
Но пока прикладывались последние электроды, он сделал последнюю попытку.
— По пути сюда я видел гражданский арест и эвтаназию, — сказал он.
— За что?
— Рак.
Хабер кивнул.
— Неудивительно, что вы угнетены. Вы не принимаете необходимость контролируемого насилия для блага общества, и, может, никогда не примете. Мир, в котором мы оказались, Джордж, реалистичен и жесток. Как я говорил, нельзя прожить в безопасности. Но будущее оправдывает нас. Нам необходимо здоровье. У нас просто нет места для неизлечимо больных, для наследственных заболеваний, ухудшающих породу. Мы не можем допустить ни потери времени, ни бесполезных страданий.
Хабер говорил с энтузиазмом, чуть преувеличенным, а Орр думал, насколько ему самому нравится мир, который он создал.
— Сидите, Джордж. Я не хочу, чтобы вы уснули по привычке. Вот так. Вам может стать скучно. Я хочу, чтобы вы просто посидели. Не закрывайте глаза, думайте о чем угодно. Я покопаюсь во внутренностях беби. Ну вот, готово.
