Но когда толпа рассеялась и он пошел один по обширным лужайкам и рощам парка, это оказалось куда хуже.
Хабер считал себя одиноким волком. Он никогда не хотел ни брака, ни близкой дружбы. Ему приходилось напряженно работать, когда другие спали, и он избегал затруднительных положений. Секс в его жизни сводился к знакомству на одну ночь с полупроститутками, иногда женщинами, иногда молодыми мужчинами. Он знал, в какие бары, кино или клубы можно зайти, чтобы найти желаемое. Он получал, что хотел, и тут же освобождался, прежде чем он или его партнер мог почувствовать потребность в новой встрече. Он ценил свою независимость, свою свободу.
Сейчас он впервые понял, как ужасно быть одному в равнодушном огромном парке.
Он торопился, почти бежал к институту, потому что ничего больше ему не оставалось. Он пришел туда, а там было пусто и тихо.
Мисс Кроч держала у себя в столе транзистор. Хабер достал его и включил, чтобы услышать последние новости, чтобы слышать человеческий голос.
Все, в чем он нуждался, тут было: постель, сандвичи, легкие напитки для работающих по ночам в лабораториях. Но он не был голоден. Его охватила какая-то апатия. Без особого интереса он слушал радио. Он остался один, и все потеряло для него свою реальность и прочность. Ему нужен был кто-то, с кем он мог бы говорить, кому мог бы рассказать, что он чувствует, когда видит, как все рушится. Ужас одиночества был так велик, что чуть не выгнал его из института к толпам людей. Но апатия оказалась сильнее страха. Он остался на месте. Ночь сгущалась.
Красноватый отблеск над вершиной Маунт-Худа то разгорался, то спадал. В юго-западной части города, невидимой из его кабинета, что-то сильно ударило. Скоро облака осветились отблесками пожаров, по-видимому, в той стороне. Хабер вышел в коридор, чтобы посмотреть все это, держа в руке приемник. По лестнице поднимались какие-то люди, он их не слышал и не узнавал.
— Доктор Хабер, — сказал один из них.
Это был Орр.
— Как раз вовремя, — едко сказал Хабер пациенту. — Где вас носило целый день! Входите!
Орр хромал, левая сторона лица у него распухла и половины передних зубов не хватало. Женщина, похоже, пострадала меньше, но казалась совершенно изможденной: глаза смотрели в одну точку, ноги подгибались. Хабер посадил ее на кушетку и громким голосом медика спросил:
— Она получила удар по голове?
— Нет. Просто очень долгий день, — ответил за нее Орр.
— Со мной все в порядке, — пробормотала женщина.
