Тишина сменяется свистом ветра.
– Пиши не открывая глаз. Пусть перо само бежит по бумаге. Видишь, как в тумане вырисовывается силуэт человека?
– Да.
– Ты поравняешься с ним через двадцать секунд. Ты ощущаешь карабин в руке, чувствуешь, как натягивается леер, как змей рвется вверх?
– Да.
– Как только человек заговорит с тобой, отпусти змея. Это всё, что тебе нужно сделать. Забудь про остальное, и пусть сцена разыграется с этой точки. Проживи ее полностью, забыв обо всём. Реагируй сразу на то, что произойдет, не тормози своих рефлексов, действуй решительно, без оглядки на прошлое… И главное, не сомневайся. Иначе временной туннель сразу закроется.
Последние слова растворяются в тумане. Шум ветра перекрывает скрип пера. Я всё отчетливее вижу старика, идущего мне навстречу.
– Нельзя запускать змея в такую погоду!
Я вздрагиваю, мои пальцы разжимаются и выпускают карабин. Я быстро поднимаю голову. Желтые и фиолетовые полосы исчезают в небе.
– Очень умно! – ворчит старик. – Так можно и убить кого-нибудь!
Я смотрю ему вслед, онемев от волнения. Громкий треск заставляет меня обернуться. Сквозь просвет в тумане я вижу, что змей застрял в ветвях большой ивы, растущей перед казино. Бегу вызволять его из плена. Мои жиры трясутся, тянут меня к земле – какое мучение быть толстым… Почти задохнувшись, я подбегаю к дереву. Пытаюсь залезть, но на гладком стволе некуда поставить ногу. Тогда я зажимаю руками несколько толстых веток, пытаясь подтянуться. Наверху трещит, ломаясь, сук и падает мне на голову. Очнувшись, я вижу, что сижу на плиточной мостовой, занесенной песком, а над головой у меня болтаются амулеты, которые игроки вешают на старое дерево, веря, что оно приносит удачу. Его так и называют – Чудо-ива.
Я встаю в полной растерянности. Леер воздушного змея запутался в ветвях, которые беспорядочно колышутся на ветру. Я не знаю, какое продолжение дать своей истории. Догнать старика? Но что я ему скажу? Попросить лестницу в казино – но какой в этом смысл? Шторм усилился. Полотнище змея хлопает на ветру, надувается, его мотает из стороны в сторону. К тому времени, когда я вернусь, он уже высвободится из веток…
Я в изнеможении прислоняюсь к стволу. Меня грызет глубокая тоска, настоящая ностальгия. От беспомощности перед жизнью, перед судьбой, которая была заранее предопределена и не оставляла никаких надежд вплоть до того дня, когда я убил Пиктона. Мне удалось уберечь его от смерти, я должен быть доволен. Но от воспоминаний об уготованном мне никчемном существовании у меня начинает ныть в животе.
