— Ну, да, которая из холмов к дневному колдуну на пляски бегала.
Мальчики вдруг переглядываются с некоторым испугом.
— Так ведь, значит, все правда!
— И колдуны есть?
И сразу же становится совсем невесело и опасно. Солнце слепит непривычные к яркому свету глаза, потому мальчики прячутся в тени. Все такое непривычное под лучами дневного светила, знакомые места совершенно неузнаваемы — разве что по ощущениям тела. Мальчики стали спускаться вниз, к озерку.
— Ух ты! — громким шепотом выдыхает Младший, скользя на мшистых камнях и садясь с размаху задом на землю. Озерко, в котором по ночам так медленно и волшебно плавает луна,рябит бессчетными пламенными осколками небесного зеркала. Голова плывет, глаза блаженно слепнут, невозможно не подойти и не потрогать эту воду руками...
— На солнце не вылезай, — шипит Старший. — Веснушки высыпят, а то вообще облезешь, отец узнает, вот влетит тогда!
Младший, окончательно осмелев, смеется, морща короткий нос. Широкие темные брови смешно сходятся над переносицей.
— А ты наколдуешь, чтобы не увидел!
— Дурак, я не умею! Назад иди!
Младший, не слушая, вылезает на поляну.
— Жааарко, — ахает он.
— Ну, и что? — бурчит Старший. — Ты будто первый раз наверху. Тут всегда по-разному.
— Дааа, — восхищенно тянет Младший. — Здорово. Только ярко и жарко. Зато тварей нет.
— С чего ты взял?
— Да Дневные наверняка уже всех перебили. И все твари теперь только под землей. Или ночью вылезают. Дневных же много, как кроликов, — пренебрежительно повторяет он подслушанные у взрослых слова.
Они все же осмеливаются подойти совсем близко к озеру. Длинные черные тени касаются самой воды — такие четкие, как в самую лунную ночь в году.
— Ой, а это что? — шепчет Младший.
Шагах в двадцати дальше по берегу лежит груда валунов — больших, в человеческий рост. Тот, что сверху, покрыт не то мягким темно-серым мхом, не то оплетен толстым слоем паутины, вековой и пыльной.
— Мохнатый камень, — вздергивает брови Младший. — Смотри.
Что-то нехорошее дрожит в спокойном неподвижном полуденном воздухе.
— Не подходи! — кричит Старший, но поздно — Младший уже трогает серый пух.
Маленькая голова на длинной шее словно выстрелила вверх. На детей уставились длинные гнойно-желтые глаза в красных тонких прожилках. На дне раскрывшегося темного мутноватого зрачка плещется красноватый отблеск магии. И разум. Совершенно чужой. На плоском сером лице две длинных щели на месте ноздрей, клювообразно вытянутые вперед челюсти приоткрываются, обнажая длинные желтые зубы.
