Мальчик молчал, губы его чуть подрагивали.
— Значит, мы все умрем? — тихо спросил он.
— Значит, умрем, — спокойно пожал плечами дед. — Ничего, скоро свыкнешься.
— Я не хочу, — глухо сказал Старший.
— Никак, боисси? — насмешливо протянул дед. — Зря ты это. Надейся. Я лично уверен, что там — не пустота.
— Да? Правда? — с надеждой поднял глаза мальчик. — Почему ты так думаешь?
— Хрен знает почему — но верю. Чувство такое. Не может быть все вот так — и конец. Смысла нет.
— Но кое-кто говорит, что мы просто игрушки богов...
— Знаешь, — дохнул крепкими винными парами в лицо внуку Тарья Медведь, — не может быть, чтобы все это — наш мир, мы, наша стража у Провала, долг Дневных — не имело смысла. Ну не может такого быть! Потому и верю. Хотя всем нам хотелось бы знать наверняка, в том и загвоздка. Потому и помирать страшно. Не потому, что там ничего нет, а потому, что непонятно, что там ждет.
С этим было легче жить, хотя и не очень. Но все же какое-то утешение.
«Вот уже три года я не видел тебя. Попроси отца, чтобы он все же брал тебя в объезд, я так соскучился. Я посылаю тебе с отцом вот это письмо и вот это перо. Оно острое, словно заточенная бритва — это вот такие есть дневные твари, они сюда забираются. Это я ее убил, между прочим!
Отец рассказал мне, что тебя уже скоро возьмут к Провалу. Дед сказал, что и мне скоро предстоит туда пойти, потому, что я уже кое-чему научился. Но я, наверное, плохой боец, а мне страшно, что если вдруг я магией никого не смогу остановить, мне придется драться, а я толком и не умею. И вдруг кто-то из-за меня погибнет?...»
— Возьму из коней своих самого быстрого
Чтобы к милой моей поспеть до восхода луны.
На морском берегу ее дом, на морском берегу..., — басил себе под нос дед, аккуратно раскладывая на столе книги и листы серой рыхлой бумаги. Его пристрастие к порядку, по крайней мере в отношении книг, порой бесило внука, хотя уж пора было бы и привыкнуть.
Дед книги оберегал так, как злые мужья из сказок своих несчастных жен-красавиц. Даже внуку не ко всем книгам позволялось прикасаться. И почему-то одной из таких книг была та самая с детства знакомая книга сказок с картинками, где было то самое Дерево с мерзким узлом корней. Правда, эта книга была оригиналом, а не одной из многочисленных привычных копий. Старший не мог объяснить это никак кроме как безумной страстью деда к НАСТОЯЩИМ книгам. Дед говорил — начитанная поколениями книга хранит куда больше сведений, чем даже самая точная и самая новая, самая красивая копия. «Читаю такие, — говорил дед, — и вдруг нахожу решение, вижу связи, открываю смыслы. А копию смотрю — вроде и слова те же самые, все вплоть до запятой повторяется, а вот этих скрытых ниточек нет как нет. Мертво».
