Это касается не только поступательного движения; так происходит во всех областях нашей деятельности, в нашем мышлении и в сфере чувств. Не зная заранее, получится ли что-либо из задуманного, мы вынуждены пробовать. Совершая при этом ошибки и впадая в заблуждения, мы пугаемся. И тогда мы бросаем играть, бросаем исследовать мир и собственные способности в этом направлении, переключаемся на то, чтобы лучше контролировать мир и самих себя.
Мы начинаем заботиться о безопасности и надёжности, пытаемся взять под свой контроль то, что нам угрожает, а бессилие обратить во власть. Мы стараемся мыслить стратегически, разрабатывать планы и строить жизнь, сообразуясь с тем, что выиграем в итоге. Так начинается наше превращение в homo oeconomicus с характерным для него отношением к миру, хотя пришли-то мы в мир как homo ludens. Как все дети, мы пустились в путь с чистой радостью: открывать для себя всё разнообразие возможностей, которые предлагает нам мир.
Когда homo oeconomicus окончательно вытесняет homo ludens, человек попадает в странный мир, созданный согласно представлениям «человека экономического» и этими же представлениями управляемый. В нем бесполезные и бесцельные игры — включая игры собственных детей — считаются пустой тратой времени. Все поиски такого человека лежат в русле преодоления страха перед непредсказуемыми и неконтролируемыми явлениями жизни. Результатом таких поисков становятся стратегии господства над жизнью, позволяющие её планировать. Эти стратегии распространяются и на мир игры. Homo oeconomicus не может по-другому. Он обязан колонизировать игру, превратить ее в дело, ведь сам-то он играть разучился. Это стопроцентный враг игры.
Теперь рассмотрим пристальнее социокультурную сторону возникновения духовного образа homo oeconomicus, ведь мы хотим выкорчевать его с корнем и освободить от него наш остров живой и свободной игры. Пытаться избавиться от него путём установления правил, предписаний и запретов — это всё равно, что уничтожать ползучие сорняки, срезая только стебли и листья: сизифов труд безо всякой надежды на успех. Другое дело — придумать, как лишить этот глубоко и прочно вросший в землю корень питательных веществ, необходимых ему, чтобы порождать всё новые и новые стебли и листья.
Однако с сожалением приходится признать, что такое питание поставляем «экономическому человеку» мы сами. Мы обильно подкармливаем этот сорняк, и, пользуясь нашим стремлением к выигрышу, он всё эффективнее заражает наш островок свободной игры своими отростками. Конечно, это заявление необходимо разъяснить. Попробуем сделать это, ответив на два вопроса.
