Homo oeconomicus появляется на свет
Он сидит в каждом из нас. Речь идёт о некой идее самоидентификации человека, об образе, который в течение нескольких столетий развил такую мощь, что стал определять не только жизнь людей, но склад общества, экономику, стиль общения и даже частную жизнь. И это прекрасный пример того, до какой степени люди позволяют сознанию определять бытие и до какой степени формы нашей жизни являются продуктом духовного развития, о котором мы знать не знаем, а иногда и знать не хотим. Не может не радовать надежда на то, что духовное развитие точно так же приведёт к исчезновению этого само собой разумеющегося человека экономического, и ему на смену придут другие, возможно, более полноценные и более адекватные способы человеческого самоопределения.
Кстати, раз уж мы заговорили о homo oeconomicus, пожалуйста, не представляйте себе какого-нибудь менеджера или босса крупной фирмы, который к вам-то лично не имеет никакого отношения. Нет-нет, homo oeconomicus живёт и в вас тоже.
И если мы ведём здесь речь о том, что его мировое господство угрожает игре, то в том числе и для того, чтобы указать на предателя игры, который, вероятно, гнездится и внутри вас, и который, обманывая и хитря, не даёт вам свободно и легко раскрыть ваш потенциал.
Родился homo oeconomicus в Англии в XVIII столетии. То была эпоха Просвещения, когда медленно, но верно проступал новый образ: человек понимал себя как рационального эгоиста, стремящегося к могуществу и пронизанного тщеславием. Собственно, это было известно и раньше. Новое заключалось в идее, провозглашённой в трудах таких мыслителей, как Бернард де Мандевиль или Адам Смит: эгоизм и алчность — это не постыдные пороки, а совсем наоборот, драгоценные и плодотворные качества, которые, если их правильно приложить, содержат в себе огромный экономический потенциал.
Вследствие этого, в XIX–XX веках всюду, где homo oeconomicus завоёвывал своё новое жизненное пространство, этот образ человека приобретал всё бо́льшую и бо́льшую популярность. Чарльз Дарвин взял его за основу своей теории происхождения видов. Дошло до того, что идея человека как рационального эгоиста, силой пробивающегося на большом рынке жизни, предопределила всю современную картину духовной жизни общества. Ведь сегодня мы свидетели того, как все области нашей жизни подчиняются диктату экономики. Уже давно ему подвластны далеко не только сфера индустрии и труда, куда там: это царство пожрало и образование, и здравоохранение, и культуру, и религию — а также, как это ни печально, в огромной степени и игру.
