Операторы слушали его, магнитофон записывал каждое слово, камера снова снимала молодое загорелое лицо Невирко, который давал свое стихийное, никакими сценариями не предусмотренное интервью. Операторов увлек гневный, непримиримый тон молодого монтажника, и они, отбросив свой первоначальный замысел, снимали весьма драматическую и остросюжетную ситуацию.
— Спасибо, товарищ Невирко, — твердо проговорил оператор, опустив камеру. — Вы нас, конечно, немножко подвели, но в этом имеется свой смысл. Не правда ли, Аркадий? — обратился он к помощнику. — Покажем импровизированный «Фитиль»?
— Вам люди только спасибо скажут, — негромко добавил столяр Одинец, который на протяжении всей сцены молча наблюдал за тем, что происходило на площадке. — И первый это говорю вам я, парторг Одинец.
— Такое благословение нам весьма кстати. Хоть я не совсем уверен, что это понравится вашему начальству.
— Инженеру Гурскому не понравится, — уверенно сказал Невирко.
— И товарищу Найде, верно, тоже, — добавил Непийвода.
Оператор развел руками, как бы извиняясь за неприятность, которую он кому-то причинит. Жизнь иной раз вносит в искусство самые неожиданные коррективы. Он все же был славным парнем, этот, с бородой, в дорогой замшевой куртке. Не стал пыжиться, понял работяг, решил пойти на риск, теперь Невирко смотрел на него с откровенной симпатией.
Когда операторы уехали, к Невирко подошел Виталий Корж.
— Остыл малость? — полюбопытствовал, весело прищурив озорные глаза.
— Надо же хоть когда-нибудь почувствовать себя человеком.
— Будь спок. Только бы этот киношник не испугался.
— С Гурским теперь все счеты сведены. Не нужны нам его подарочки.
— Есть, Петя, типы пострашней.
— Кого ты имеешь в виду?
— Да одного своего приятеля из разряда новоиспеченных дипломников. Идти на ссору с высоким начальством — рискованное дело. Особенно для тех, кто мечтает о славе.
— Меня же мною запугиваешь? — разгадав его слова, насмешливо произнес Невирко.
— Смотри, тебе видней.
Невирко, смеясь, обнял друга.
— Философ ты, Виталька! Кто ее, славу, не любит? Тут вопрос в другом. Майка Гурская была на вокзале как шальная, и глаза какие-то дикие. Недавно позвонила мне и сказала, что нас приедут снимать киношники. Намекнула, мол, это мой подарочек тебе. При законном, так сказать, муженьке…
— Кстати, он — доцент политехнического. На кафедре Добрынина, у которого ты будешь защищать свой диплом.
— Скажи, для чего ей эта комедия? Правильно ли я поступил? Может, своей кувалдой я разбил собственное счастье? Погубил святые чувства? — спросил с горечью Невирко.
