— О чем задумался, Петя? — оборвал его мысли кто-то из рабочих. — Угости лучше ихними, пахучими.
Невирко вынул пачку, хотел предложить товарищу и тут же спрятал: мимо них тяжело ступал пожилой столяр Одинец — усы щеточкой, на голове серая капроновая шляпа. Остановился, осуждающе поглядел на молодых рабочих:
— Что же это, хлопцы?
— А в чем дело, товарищ парторг? — миролюбиво спросил Корж.
— Перекуры у вас часто. На грамм цемента — кило никотина. — Осмотрел уложенные плиты и почему-то нахмурился. — Точнее ставьте, ребята, чтобы после вас не переделывать.
— Верно, уже пожаловались Бате? — язвительно бросил Виталик.
— У Алексея Платоновича свой глаз имеется. Он сквозь бетон видит.
— Такого не бывает, Григорий Филиппович. Мистика.
— Бывает, пластинка ты неприваренная!
Это старый мастер напомнил об одном курьезном случае, который произошел прошлым летом. Нежданно-негаданно вдруг явился в субботний вечер Найда, словно его кто привел на ночную смену Петра Невирко. И сразу же велел, чтобы из нутрянки комнатную перегородку краном приподняли. А она была уже на цементной пасте, готовенькая, вмурованная. Все спрашивают — для чего? Настоял на своем. Для ревизии, так сказать. Подняли тросами метра на два и держат на весу. А бригадир карманным фонариком осмотрел низ перегородки и сразу определил: соединительные пластинки только прикручены, а не приварены, как полагается. Очевидно, Виталька Корж решил, что и так сойдет. Верхним перекрытием придавит перегородку — и порядочек. Брак небольшой, но Батя взорвался. Отчитывал, стыдил. Виталька чуть не разревелся. Все, мол, так делают, и не падает, не разваливается. «Кто все? — орал Батя. — Ты на товарищей не возводи напраслину… Ты за собой следи… Научились халтурить… — И перешел на добрый, отеческий тон: — Хлопчики вы мои милые! Как же вы так людей обманываете? Может, здесь будет жить такой же работяга, как вы. Семья у него, жена, дети, отец, мать. Он в этот дом вселится счастливый, что советская власть подарок ему сделала, а тут вместо подарка — обман. Разве вы не понимаете, что строить плохо — это обман? Это позор! Это… ну, если хотите… воровство, что ли!» Разошелся так, что самому плохо стало. «Батя у нас такой, всем своим существом переживает, если что случится. Жаль его, конечно. Идеалист! Наивный человек! Не понимает, что люди теперь хитрить научились, и вовсе это у них не называется обманом, и никто ни у кого не ворует» — так оправдывался Виталька Корж, когда ребята его потом стыдили и уже без Найды продирали с песочком за халтуру.
