Она показывает мне средний палец, каблуки яростно цокают по плитке, пока она мчится через лобби.
Несколько парочек прерывают свои поиски, наблюдая за нашей драматичной сценой.
Наконец, я догоняю ее в одном из коридоров. Она останавливается у двери, ища в сумочке ключ от комнаты.
— Ты, черт возьми, можешь подождать? — рычу я, удерживая ее за руку. — Я тут пытаюсь извиниться.
Она поворачивает ко мне, и боль, которая несколько секунд назад была у нее в глазах, теперь сменилась яростью.
— Не нужны мне твои извинения! Я покончила с твоим дерьмом. Очевидно, тебе надо унижать других, чтобы компенсировать то, чего тебе недостает.
Ее глаза устремляются к центру моих джинсов, инсинуация громкая и ясная. От чего каждая мышца в моем теле напрягается.
Она делает шаг вперед, заходя на опасную территорию, когда ее розовый ноготок тычет меня в грудь.
— Так вот, Пожарничек, ты и твой маленький пенис можете отыгрываться на ком-то другом.
Ее сумочка ударяется о мой живот, когда она разворачивается на пятках, чтобы умчаться в комнату, пытаясь при этом захлопнуть дверь у меня перед носом. Меня накрывает первобытный инстинкт, настолько мощный, что я не в силах совладать с собой.
— Я так не думаю, детка, — ловя дверь, я следую за ней и захлопываю ее за собой. — Ты не можешь так просто взять, бросить вызов моему члену, а потом уйти.
Она резко поворачивается, глаза округляются, рот открывается.
Прежде чем у нее появляется возможность выдохнуть хоть слово, я прижимаю ее к стене и набрасываюсь на ее нахальный ротик так, как хотел сделать с той первой ночи.
ГЛАВА ПЯТЬ
СиСи
Все произошло настолько быстро, что я не успела осознать, что именно случилось. Вот я стою, распекаю его, пребывая в ярости из-за его бездумного комментария, а затем, в следующую минуту, я уже прижата к стене, а его рот заявляет на меня права с голодом, которого я никогда раньше не видела.
Ослепляющая, опасная похоть, которую можно описать лишь как жидкий огонь.
— Боже, ненавижу тебя! — бормочу я, но сжимаю в кулак его рубашку, чтобы притянуть ближе, совершенно беспомощная против его чар, так волнующих меня.
Это бесит.
Сводит с ума.
И, боже мой, чувство самое прекрасное, что я когда-либо испытывала.
— Взаимно, Блондиночка, — парирует он, не разрывая контакт. — Господи, ты охрененно невероятна на вкус.
Наши языки страстно сражаются под натиском гнева и неумолимого желания. Мои зубы погружаются в его нижнюю губу, достаточно сильно, чтобы я почувствовала кровь.
