Я хмыкаю. Готов поспорить, что те сумки, которые она носит на плече, могут нанести серьезный урон, особенно в руках такой взрывной дамочки.
— В любом случае, оказалось, он хороший парень. Пока он не украл мою лучшую подругу.
Искоса смотрю на нее, раздумывая, почему она делиться этим со мной.
Прежде чем я могу спросить, она резко останавливается и с ее губ срывается вздох.
— Подожди. Я что-то нашла, — она наклоняется вниз, светя на землю, и берет шишку. — Да!
— Глаз алмаз, Блондиночка.
— Знаю, — гордость слышится в ее голосе, когда она бросает предмет в мой пакет. — Что дальше? — она наклоняется, глядя на мою бумагу. Ее аромат, сладкий и опьяняющий, доносится до меня, и мой рот наполняется слюной.
Прочищаю горло, чтобы ответить, когда она испускает душераздирающий крик и запрыгивает на меня.
— Что за черт?
— Змея! Зме-е-е-я, — вопит она, карабкаясь по мне как чертова коала.
Я пытаюсь остаться в вертикальном положении, ее длинные ноги оборачиваются вокруг моей талии, безумно сжимая меня. Я опускаю руки, пытаюсь поддержать ее за попку до того, как мы оба упадем.
— Оу, Блондиночка, успокойся. Все нормально.
— Нет, не нормально. Она проскользнула по моей ноге.
— Скорей всего, это была лишь ветка.
— Гейб, вытащи меня отсюда! — ее голос хрипит от страха, пока она цепляется за меня.
— Ладно, ладно. Успокойся. Мы уходим, — мои ботинки хрустят по сухой земле, когда я выхожу из густого леса.
Ее дыхание согревает мне ухо, выходя короткими, безумными вздохами, пока сердце гулко бьется напротив моей груди. Одна рука остается под ее попкой, а другая на спине. Ее хватка вокруг моей шеи настолько сильная, что она начинает перекрывать мне доступ к кислороду.
— А нельзя ли полегче? — спрашиваю я. — Ты меня сейчас задушишь.
— Вынесешь меня отсюда, и я тут же отпущу тебя!
Как только я ступаю на тротуар, она убирает ноги с моей талии и быстро встает на асфальт.
— Я никогда не должна была позволять тебе втянуть меня в это, — заявляет она, ведя себя так, как будто здесь есть моя вина.
Чего и следовало ожидать.
— Что не так принцесса? Папочка никогда не брал тебя в поход?
И слишком поздно я понимаю свою ошибку.
Все ее тело напрягается, и в глазах мелькает боль, поражающая меня прямо в сердце.
— Нет, придурок, он этого не сделал, и никогда не сделает, потому что мертв.
Вина скользит по груди как горячее лезвие. Прежде чем у меня появляется шанс извиниться, она отворачивается и уносится прочь в дом.
— СиСи, подожди! — зову я, следуя за ней.
