Взвой, вздыбись! Но да будет тебе неповадно,
Мстя мне, щепами словно швырять кораблями.
Если солнце напомнит – глаза себе вырву
И швырну их, властитель: не видеть им света!
Пусть вовек не увижу свою я порфиру,
Пусть славянская осень убьёт мое лето!
Если ж ночь мне напомнит, в бессилии млея,
Ночь, согретая пьяным дыханьем жасмина,
Ароматом своим, жгучей лаской своею,
Дрожью жаркого тела в усладе звериной,
Я спалю тебя, ночь, будешь дня ты яснее!
Ночи солнце дарю! Тьму отдам в позолоту!
Пусть столица горит, пусть сгорит и истлеет,
В пепел ты обратись, Златоград Стоворотый!
И останусь я там, на пожарище чёрном,
Очи в землю втупив… День за днем, ночь за ночью…
Мать-земля, отчего сердце так непокорно?
Отчего ночь и день вновь и вновь плачут очи?
…По пескам раскалённым ведут мне верблюдов,
И бесценных ведут мне слонов из Сиама,
Дань несут – благовонья, шелка, изумруды
И дары из несметных сокровищ Сезама.
Караваны идут с грузом девушек чёрных,
Девок тысячу шлёт князь нигрийский в знак дружбы —
Похотливы, бесстыдны они и покорны, —
Черногубый хитёр – знает он, что мне нужно.
Дале нету конца табунам и обозам:
Гонят стадо за стадом султана и хана,
Кони кровные ржут, и скрипит воз за возом
Из-за дальних границ до славянского стана.
Шлют меха мне с вином, и хрусталь, и сосуды,
Шлют куренья и мирру, бальзам и алоэ,
И кувшины мне шлют, и тяжёлые блюда,
И пушистые перья, и злато литое.
Шлют одежды в слепящих камнях-самоцветах,
Упряжь конскую шлют, шкуры шлют и сайдаки,
Из кровавых кораллов серёжки, браслеты,
И заморских шлют птиц, и заморские злаки…
Шлют поклоны – лбом оземь – все страны, языки,
Не посмеет никто к нашим рвам подступиться,
Помнят половцы наши победные клики.
Помнит погань и вновь на войну не решится!
Да и я не забыл, как коню дал я шпоры,
Как сто тысяч людей я на половцев двинул,
Как сто тысяч коней, с ветром бешеным споря,
Понеслись на врага неудержной лавиной.
Погань вихрем я гнал, конь был в пене соловый,
И от шпор по бокам кровь сочилась на травы;
Но где прянет – победа звенит под подковой,
И поёт степь широкая воинам славу.
Гнали мы басурманов за степь, буераком,
На заре Дон нас видел, а к вечеру Волга,
И бежал сам Кончак, Гзак бежал за Кончаком,
Гордый хан половецкий в ногах моих ползал.
И когда возвращались мы с дикого поля
И лбы вражьи качались на пиках, на палах,
Мне дружина кричала, моя рать соколья:
«Наш Буй-тур Светозар, воевода удалый!»
Захватил я тогда, знать, добычу не хуже,
Чем родитель мой, викингов бивший у Балта,
