«Вот оно как, — думал Аким, — значит, Морозов за мной поехал, видно, и вправду я этой Пановой нужен. Не поехал бы он сам меня по всей степи искать, если бы она его не гнала».
— Тут просто слухи по станице пошли, — произнёс Саблин, — говорят всякое… Ну, дурь какую-то.
— Кто это говорит? — Спросил Бахарев насторожённо, он даже взял ручку, чтобы записывать.
— Бабы, говорят, что я бирюк, сам за себя воюю, потому и целым всегда выхожу…
— Бабы? — Заорал есаул, бросая ручку на стол, Саблин даже вздрогнул от неожиданности. А Бахарев продолжил орать. — Слушай, Аким, вот что я тебе скажу: я в трёх станицах служил… Вы меня, казаки, конечно, извините, но самые подлючие бабы, что я видал, они не ваши бабы, а твои, Аким, сколопендры. Такие, заразы едкие, что ужас. Ты мне про них даже не говори, сами вы таких их вырастили, так что терпите. Извели меня своими доносами и склоками. И пишут, и ходят, и рядятся, и судятся, свирепые у вас тут бабы, так что терпите.
Есаул не на шутку разошёлся, видно, местные женщины не давали ему жить спокойно.
— Пусть болтают, — сказал Щавель, — вы с Сашкой молодцы, как вы выстоять смогли?
— Да из-за пулемёта, — произнёс Саблин, — на подъёме его правильно поставили, справа, слева они не лезли, так на пулемёт и ползли, Сашка их сносил, а тех, что он не успевал, я дочищал.
— Поработал, значит? — Спросил есаул с пониманием.
— Поработал, за утро ящик картечи расстрелял, срез ствола красный был, дробовик в хлам. Дальше с чужим ходил.
Офицеры понимающе кивали, и Щавель сказал:
— Чтобы бабы поменьше языками мололи, ты, когда хлопцев хоронить будем, обязательно приходи. Думаю, что через пару дней похороны будут.
— Да не смогу я. — Вдруг сказал Саблин.
Оба офицера с удивлением уставились на него, ожидая пояснений.
— Морозов говорит, что у него всё готово: и лодки, и снаряжение, хочет завтра выходить. Они только меня ждали. Что ж мне делать? Не идти завтра с ним?
— Ничего, подождёт твой Морозов. — Сказал Щавель. — Главное, что бы ты на похоронах был. Пусть бабы станичные видят. Чтобы поменьше языками мололи.
— Езжай с Морозовым, Аким, — вдруг сказал есаул, — к дьяволу этих баб, казакам мы всё объясним, а каждой курице не угодишь всё равно.
— Думаешь? — Удивился Щавель, глянув на есаула.
— Езжай, Аким, — настоял Бахарев и маханул на Саблина рукой, продолжил, обращаясь к Щавелю, — чего ты его мучаешь, он их уже хоронил один раз. Хватит с него.
— Ладно, — согласился с ним Щавель, — может, ты и прав, ты, Саблин, иди в канцелярию, садись, пиши рапорт. Подробно пиши, с мелочами. Всё, как было.
