– Хотите, чтобы я еще что-нибудь передал? – спросил я.
– Передайте папочке, чтобы не волновался, я всегда приземляюсь на ноги, – сказала Имогена. – Скажите ему, что мне просто нужно было что-то сделать и что Билли очень хороший, по-настоящему хороший.
– Ладно, – ответил я, – вставая с кровати. – Скажу ему, когда буду отдавать три сотни фунтов.
У Уинтерботтома был такой остолбенелый вид, как будто он в жизни не видывал такой суммы. Он не был настолько хорошо воспитан, чтобы скрыть любопытство.
– О, – пояснила Имогена, – это на папину книгу стихов. Мистер Как-Его-Там собирается поддержать ее.
– Инвестиции, да? – спросил Уинтерботтом.
Имогена рассмеялась.
– Нет, это один из способов швырять деньги на ветер. Во славу ли-те-ра-ту-ры. В таком случае мы тоже можем быть с вами совершенно откровенны, – сказала она мне, – и сказать, что уж мы-то могли бы сделать на эти деньги гораздо больше, чем папочка. Стишки его чересчур залежались. А мы, если не считать пяти фунтов, что мне дали в конторе, и того, что Билли удалось выручить, загнав телевизор, пока ее не было дома, практически без средств на пропитание. – С последней репликой на сцену вышла ведущая актриса – ироничная, с раскатистым «р».
– Телевизор был не только Элис, – сказал Уинтерботтом, – полтелевизора принадлежали мне.
– Дело не в этом, – сказала Имогена, – расскажи мистеру Как-Его-Там, что ты задумал.
– Так вот, – сказал Уинтерботтом. – Есть тут одна старая печатная машина с ручным прессом. У одного чувака на чердаке. Она только для маленьких тиражей, но это все, что я умею делать. Я встретил этого чувака в пабе, где этот паб, Имогена?
– Где-то неподалеку, – ответила Имогена, оба они весьма смутно представляли себе Лондон. – Ну это несущественно.
– Есть возможность устроить маленькую мастерскую, – сказал Уинтерботтом, – сняв пару комнат внизу. Они называют это «полуподвальное помещение». И я вот тут подумал, если бы мне найти, кто бы мне помог для начала… – Он сконфузился и стал дергать щетину на подбородке так яростно, словно это были волоски, торчащие из носа.
Слушая его, я снова присел на кровать.
– Вы хотите что-то печатать, – сказал я. – Что именно?
– О, да все, что смогу. Наша фирма была не шибко похожа на фирму. На самом-то деле это была скорее мастерская. Программки печатали, приходские журналы, членские билеты всякие. Я даже не сообщил им, что ухожу, – произнес он мрачно, – не подал вида и слова никому не сказал. Наверное, мне следует им написать.
