После полудня я выпивал в одном из двух клубов, членом которых я состоял (первый преимущественно для шахматистов, второй – для прогнивших и чрезвычайно велеречивых театралов), или шел в кино. Вечером я обедал – медленно и пышно – в «Рулс» на Мейден-Лейн. Накануне вечером я съездил в отцовский дом, чтобы собраться в Коломбо. Я шел по Стрэнду в согласии с самим собой, согласии чуть ли не спиритуалистическом (я съел голубую форель, свиную котлету с цветной капустой в белом соусе, камамбер, выпил коктейль – джин с итальянским «Шато дю Папе» и бренди, выкурил редкую сигару).
Погода стояла мягкая для зимы, и, когда я медленно шел по улице, ко мне пристали, и я охотно поддался. Все этим вечером казалось священным – вульгарные гостиницы, коммерческие рекламы, редкая безликая отрыжка после выкуренной сигары. Пристававшая оказалась прекрасной, как ангел, и вроде не старше двадцати пяти. Она назвала гостиницу, и мы туда пошли, держась за руки. Я снял комнату на ночь – с отдельной ванной, как она настояла, – и мы поднялись в лифте на третий этаж. Когда мы оказались в спальне, она не озаботилась снять мутоновую шубку (шуба, соответственно, походила на аналогичную миссис Уинтерботтом). Вид у нее теперь был застенчивый и вороватый одновременно.
– Выпьешь? – спросил я.
– Нет, благодарю, – отвечала она. Ее произношение было поставлено долгими трудами.
– Мне надо, – сказала она, – глянуть, в порядке ли ванная.
Не снимая шубки, она ушла в ванную. Я предположил, что она хочет проверить, есть ли там биде или что-то вроде. Она вернулась почти сразу, улыбаясь, без шубы.
– Это стоит пять фунтов, – сказала она.
– А теперь платят вперед? – спросил я. – Спрашиваю просто из любопытства. Я долго отсутствовал и потерял связь с действительностью.
– Нам надо себя защищать, – ответила она. – Бывают всякие неприятные ситуации, мужчины просто уходят, просто так. И что мы, бедняжки, должны делать?
– Не связываться с мужчинами, которым нельзя доверять?
– Не знаю. Но я бы предпочла, чтобы вы заплатили сейчас, если не возражаете.
Я отдал ей одну из моих пятифунтовых банкнот. Она аккуратно положила ее в сумку, потом села ко мне на колени и поцеловала меня в левую щеку. Сытый и налитой вином, я ответил ей пылко. Она увильнула и сказала:
– Раздевайтесь, ложитесь в постель. Я в ванную.
– Но ты же только что оттуда.
– Я знаю. Но я должна… ну вы понимаете, – сказала она.
Она снова скрылась в ванной, взяв сумку, и заперла за собой дверь. Разоблачившись, я лег в постель и стал ждать. Ждал я долго. Потом встал и голый подошел к двери ванной:
