– Да? Хорошо, мальчик, но кто будет поднимать его в горы?!
– Знаешь, хозяин, в ту сторону как раз пойдет тысяча больших сильных слонов.
И М’Бу снова осклабился. В его племени было принято затачивать зубы до игольной остроты [14]. Он вернул хозяину прутик.
Челюсть Ажуры медленно опускалась.
– Клянусь Семью Лунами Назрима, – выдохнул он, – у нас что-то может получиться. Если мы пойдем так, нам нужно будет пройти всего тысячу триста – тысячу четыреста миль. А может, и меньше. Да. Попробовать стоит.
– Согласен, хозяин.
– Знаешь, мне всегда хотелось сделать в жизни что-то значительное. Что-то настоящее, – продолжал Ажура. – Что за жизнь – страус здесь, жираф там… Человека помнят не по таким делам. – Он устремил взгляд к пурпурно-серому горизонту. – Вот я и думаю: ведь можно попробовать, а?
– Ну конечно, хозяин.
– И прямиком через горы!
– Конечно, хозяин.
Если очень пристально вглядываться, можно было различить, как над пурпурно-серым проходит белая кайма.
– Это очень высокие горы, – сказал Ажура, и в голос его закралось сомнение.
– Склон ведет вверх, склон ведет вниз, – философски ответствовал М’Бу.
– И то правда, – согласился Ажура. – То есть в целом дорога получается ровная.
И он снова взглянул на горы.
– Тысяча слонов, – пробормотал он. – Знаешь, мальчуган, когда сооружали гробницу царя Леонида Эфебского, на перевозке камня работали сто слонов. А двести слонов, как рассказывает история, использовались на строительстве знаменитого дворца Рокси.
Вдалеке зарокотал гром.
– Тысяча слонов, – повторил Ажура. – Тысяча слонов. Хотел бы я знать, зачем может понадобиться тысяча слонов?
До самого вечера рассудок Виктора колебался на грани помешательства.
Были скачки, были смертоносные схватки – и постоянная путаница во времени. Эту путаницу Виктор так и не смог объяснить. По-видимому, позднее мембрану можно было разрезать и склеить заново так, чтобы события происходили в нужной последовательности.
А некоторые события не должны были происходить вовсе. Художник, к примеру, написал на одной карточке: «В Каролевском Дварце, Часам Пожже». Один час выпал из Времени просто так, за здорово живешь. Разумеется, Виктор понимал, что этот час вовсе не вырезали из его жизни острым ножом. Довольно часто нечто подобное случалось в книгах. Да и на сцене тоже. Как-то раз он был на представлении странствующей труппы, где действие чудесным образом перенеслось с «Поля битвы при Цорте» в «Эфебскую крепасть, той же ночью», – для чего понадобилось всего на минутку опустить занавес из парусины, из-за которого в зал долетали глухие звуки возни и перебранки, пока на сцене меняли декорации.
