– Иду, дядя.
Виктор вдруг остался один – если не считать двух собак и целой толпы народа. Он вынул изо рта сигару, плюнул на ее тлеющий кончик и аккуратно спрятал окурок за каким-то цветочным горшком.
– Тоже мне звездун… – с бесконечным презрением произнес негромкий голос снизу.
– Что сказал? Где я?
– Нечего на меня смотреть, – сказал Виктор. – Я здесь ни при чем.
– Нет, ты только взгляни на него. На какой живодерне его отыскали?
– Хороший мальчик Лэдди!
– Пошли, – позвал Виктор. – Мне через пять минут надо быть на площадке.
Гаспод потрусил за ним, что-то бормоча сквозь гнилые зубы. Время от времени до слуха Виктора доносились характеристики типа: «старый половик», «лучший друг человека» и «чудо-клятый-пес». Наконец ему надоело это слушать.
– Ты просто завидуешь, – сказал он.
– Кому? Этому щенку-переростку с коэффициентом умственного развития в одну цифру? – прошипел Гаспод.
– Зато с блестящей шерстью, с холодным носом и, наверное, с родословной куда длиннее твоей ру… моей руки, – закончил Виктор.
– С родословной? Родословной? Да что это такое – родословная? У меня тоже, знаешь ли, был отец. И два деда. И четыре прадеда. И многие из них были одной породы. Так что не надо мне рассказывать о родословных! – заявил Гаспод.
Он приостановился, чтобы задрать ногу у опоры новой вывески «Мышиный Век Пикчерз».
На появление этой вывески Томас Зильберкит отреагировал. Придя этим утром, он увидел, что рукописная табличка «Интересные и Поучительные Картинки» исчезла, а на ее месте появился этот огромный щит. Сейчас он сидел в конторе, обхватив голову руками, и пытался убедить себя, что это была его идея.
– Голывуд меня призвал, – бурчал Гаспод, и в голосе его слышалась жалость к себе. – Я пришел на зов, а они взяли этого мохнатого дылду. Он, наверное, будет работать за тарелку мяса в день.
– Послушай, а может, Голывуд не для того тебя призвал, чтобы ты здесь стал чудо-псом? – предположил Виктор. – Может, у него на тебя другие виды?
«Это нелепо, – тут же подумал он. – Почему мы так говорим о Голывуде? Какие у него могут быть виды? Он вообще не может призывать. Конечно, есть такая штука, как ностальгия, но нельзя испытывать ностальгию по месту, где никогда прежде не был. Люди ушли отсюда несколько тысяч лет тому назад».
Гаспод понюхал стену.
– Ты говорил все, как я учил? – спросил он.
– Да. Достабль очень расстроился, когда я пообещал, что пойду в «Алхимики Бразерс».
Гаспод хихикнул.
– А ты сказал ему про устный контракт – что он не стоит бумаги, на которой напечатан?
