Когда почтительнейший слуга явился, чтобы препроводить Варю в отдельный шатер, Василий подумал, что насчет тайного венчания – это была не столь плохая мысль. Вчера ночью он так или иначе покусился на честь Вареньки. Неважно, что он не знал, с кем имеет дело; неважно, что не встречал с ее стороны никакого сопротивления! Может быть, она была одурманена, опьянена – неважно! Всякий порядочный человек поутру сделал бы девушке предложение – публично, при магарадже и прочих. И, поступи Василий как подобает, не сидел бы сейчас, усмиряя тянущую боль в сердце, с окаменелым лицом и горящей от постыдных мыслей головой!
А время тянулось, тянулось…
Вдруг, с неожиданностью всякого долгожданного явления, раздался пронзительный крик павлина, и Василий впервые расслышал, что в голосе этой птицы звучат изумление и ужас.
Двое его спутников были уже на ногах. Переглянувшись, кинулись к задней стенке шатра, пали плашмя, прижавшись к земле, проползли наружу, вскочили, безотчетно отряхивая одежду, переглядываясь. Луна еще не взошла, но свет звезд ощутимо рассеивал тьму. Проступали даже очертания стволов пальм.
Вдруг от одного из них отделилась легкая тень, метнулась к Василию – и он жестом остановил занесенный кулак Бушуева: это был не преследователь, а тот самый индус в белом тюрбане.
– Где Чандра? – быстро спросил он, и Василий уставился на него в немом изумлении. Непроницаемое лицо индуса вдруг как бы раскрылось… во всяком случае, Василий мог бы поклясться, что был момент, когда индус собирался откусить себе язык, с которого слетело это странное слово… однако тут же створки раковины сомкнулись, ставни захлопнулись, двери молчания закрылись – непроницаемая маска вновь оказалась на лице, голос зазвучал невозмутимо, вопрос облекся в обычную форму:
– Где мэм-сагиб?
– Варька! – всплеснул руками Бушуев. – Небось не может выбраться.
– Я помогу! – с этими словами Василий ринулся обратно к шатрам, наконец-то – впервые за вечер! – с облегчением вздохнув: не стоять, не ждать, не мучиться неизвестностью – двигаться, действовать, спасать Вареньку! На сей раз индусу-благодетелю придется посторониться, Василий все сделает сам!
Вот шатер. Смутная надежда увидеть возле него растерявшуюся девушку развеялась как дым. Василий пал плашмя и, вжимаясь в землю, прополз под войлочную стенку, не заметив, как царапнул грудь, прорвав тонкую ткань, какой-то сучок. Он не чуял боли – тупо озирал пустой шатер, слушая стремительно отдаляющийся топот копыт и внезапно прозревая истину: на этом коне увозят Вареньку!
