— Не плачь, — Эдриен тщетно пытался утешить сестру. — Может быть, это папин дом. Папа купил его, чтобы мама и папа Джеральд не могли нас найти и чтобы мы жили с ним всегда.
Но Фелисити знала, что это неправда. Она была уверена, что папы там нет. Потому что их папа был хороший, а это место — плохое, даже солнечные лучи не могли проникнуть сюда, чтобы рассеять холод и мрак.
Незнакомец вернулся, рывком открыл заднюю дверь, и по его лицу дети поняли, что надо вылезать из машины. От страха они не могли произнести ни звука. Они больше не помышляли о побеге, этот человек мог бы догнать их в два прыжка. Он шел впереди, уверенный, что дети следуют за ним.
Внутри было так темно, что они почти ничего не видели. Они шли по длинному, покатому коридору, вымощенному грубым камнем. Все было пропитано затхлым, едким запахом, напоминавшим гниющие растения.
Со скрипом распахнулась дверь в щербатой стене. Дети съежились от страха, увидев в темноте горящие глаза их похитителя. Он остановился, пропуская их вперед: "Вы оба, заходите сюда".
Эдриен попятился было назад, но Фелисити схватила его и потащила за собой. Они не должны сердить этого ужасного человека, иначе он сделает с ними что-нибудь очень плохое. Он уже много раз их обманул, и он, конечно, не папин друг.
Дверь с шумом захлопнулась. Они услышали скрежет засова и удаляющиеся шаги, гулко отдававшиеся в пустом доме. Затем наступила тишина.
Они жались друг к другу, не смея оглядеться кругом, из боязни увидеть что-то страшное. Свет проникал в комнату через единственное маленькое окошко высоко в стене, квадратный фут грязного стекла. Вся мебель — кривой стол с откидной крышкой и диван в углу.
Фелисити повела Эдриена к дивану. Ноги больше не держали ее, а садиться на грязный, разбитый пол не хотелось. Диван отсырел, пятна плесени покрывали толстую обивку. Она села и взяла Эдриена на колени. Он прижался к ней и затрясся в рыданиях.
— Не бойся, я с тобой, — сказала она и подумала, как было бы хорошо, если бы вдруг появился папа Рэнкин. Или хотя бы Джеральд, или мама. Но они не придут. Никто не придет, кроме этого человека с колючим взглядом, и это угнетало больше всего. Потому что он хотел сделать с ними что-то ужасное.
Тишину нарушало лишь ее собственное дыхание и всхлипывания Эдриена. Он скоро заснет, зажав большой палец во рту. Но она должна бодрствовать, чтобы охранять брата.
Папа часто говорил: если будешь хорошей и будешь помогать другим людям, Бог защитит тебя. Фелисити попробовала прочесть молитву, но здесь это было трудно, не то что в церкви, где все молились вместе и самые лучшие слова находил папа. Видно, Бог их оставил, иначе он не позволил бы этому человеку увезти их. Может быть, это наказание за то, что они давно не были в церкви. Джеральд говорит, что ходить в церковь — пустая трата времени.
