Снизу раздался тихий всплеск, потом еще один.
— Что будем делать, Мэтисон? Видит Бог, здесь нельзя оставаться.
— Ну так полезайте наверх. Как Эндрюс. Сами думайте, выбор у вас есть. Лично я остаюсь, пока не заработает фуникулер.
Наступило молчание. После того, что они сейчас увидели, рисковать никто не хотел.
Время потянулось еще медленней. Только монотонный стук капели в туннеле за спиной. Но вот раздался другой звук, сперва невнятный, словно эхо медленно замирало в пустоте. Но этот звук, наоборот, становился все громче, превращаясь в многоголосое бормотанье; казалось, оно раздается с главной туристской трассы.
— Что такое?
— Думаю, ветер шумит. — У Мэтисона было наготове объяснение для экскурсантов, жалующихся на жуткие голоса в пещерах.
— Нет! Это опять те самые звуки, которые никто не может объяснить. Про которые вы велели говорить, мол, ветер, если кто спросит. Теперь сами слышите, босс.
— Я вам говорю, это ветер. В горе множество проходов, целый лабиринт. Вполне возможно, их продувает на всю глубину.
— Может, и так, только не тот это звук, Мэтисон. — Их раздражение и страх росли с каждой секундой. — Мы не туристы, нас не проведешь. Ты бы не потащил сюда священника, будь тут все в порядке. Тут что-то есть, чего ты боишься до смерти, и мы имеем право знать. Так вот, мы слушаем. Говори!
Мэтисон, опершись спиной о платформу, направил луч фонаря на своих подчиненных. Мрачные лица, зубы стиснуты, в глазах страх. Готовы сами вершить суд, если придется.
— Ну-ну, спокойно, — весь дрожа, он обернулся назад, к широкому туннелю. — Это могут быть те, кто остался за завалом. Живые зовут на помощь.
— Нет, это не их голоса. Потому что они все мертвы, и тот парнишка, что хотел побродить один и заблудился. Ты слишком долго скрывал эти дела, Мэтисон. Они погибли из-за тебя, и мы все из-за тебя погибнем. Но видит Бог, ты за это поплатишься!
— Вы с ума посходили, трусы! — Мэтисон понял, что придется бежать. Он повернулся и быстро зашагал туда, где сейчас было самое страшное место на земле. Потом побежал, минуя загороженный проход по правую руку, с братской могилой в нем. Оттуда никто не выйдет живым.
Он слышал за спиной приглушенную брань преследователей, злоба победила в них страх. Они его убьют, если догонят — кулаками и пинками тяжелых ботинок выместят на нем свою ярость, молотя по избитому телу до тех пор, пока он не испустит дух. Он бежал наугад, то и дело поворачивал и, похоже, далеко оторвался от погони. Фонарь почти выдохся.
