– Но он ни слова не сказал, когда я потребовал, чтобы ты поехала со мной. Он даже не поцеловал тебя на прощание.
– Он очень закрытый человек. Я ведь говорила, что он не любит выставлять свои чувства напоказ. И с чего бы он начал возражать? Он ведь знает, что я вернусь к нему.
– А твой сын останется здесь?
Матильда разозлилась, услышав осуждение в его словах. Да, она совершила ошибку по отношению к Энцо. Но брак с Генри и проведенные в нем четыре года, когда она строила счастливый дом для своего сына, не были ошибкой.
– Я что-нибудь придумаю, – холодно отрезала она. – Это никак не скажется на тебе или Саймоне.
– Нет, скажется, если ты собираешься уезжать на каждые выходные, чтобы ублажать своего мужа.
– Почему? – не сдержалась Матильда. – Ты что, ревнуешь? Энцо, перестань, прошло четыре года.
Матильда стояла перед ним, сцепив руки. Ее кудрявые волосы цвета огня и страсти струились у нее по плечам, но ее серые глаза оставались холодными, как горный туман.
Наконец она была здесь. В его доме. В комнате, которую он приготовил специально для нее.
И говорила о своем муже и о том, как они пламенно любили друг друга.
Энцо не понимал, почему ее слова так сильно задевали его. И какое ему дело до того, что она любила Сент-Джорджа? Ведь он считал, что любовь – это выдумка, по крайней мере, он не встречал доказательств ее существования. И почему ему не давало покоя то, что Генри даже не поцеловал ее на прощание? Почему Энцо вообще обратил на это внимание? В самолете он совершенно не думал об этом, но сейчас никак не мог успокоиться.
Какая разница, где будет находиться Матильда? Если ее отсутствие не скажется негативно на Саймоне, оно не скажется также и на Энцо.
Но его разбирала злость. Ему хотелось подойти к Матильде и сделать… что-нибудь. Чтобы ее серые глаза полыхнули огнем, а ее белоснежная фарфоровая кожа порозовела. Оказать на нее такое же воздействие, какое она оказывала на него.
Да, он ревновал. Но к чему? С момента их расставания прошло четыре года, и Энцо не мог понять, почему она все еще небезразлична ему.
– Я не ревную, – холодно возразил он. – Мне вообще нет никакого дела до того, чем ты там занимаешься со своим мужем. Я беспокоюсь только о Саймоне.
– Как будто мои мысли заняты чем-то другим, – отрезала Матильда, и ее щеки слегка зарумянились.
Неужели он все-таки добрался до нее?
– Ага. Ты так заботилась о своем сыне, что не потрудилась рассказать ему о его родном отце. – Ему хотелось заставить ее страдать. Чтобы она испытала ту же боль, что и он.
