– Но вдова погибшего утверждает, что видела его последнее письмо.
– Вот с ней и потолкуй. А меня оставь в покое.
Он перешел на «ты», и я тоже не стал особо церемониться:
– Ну уж нет, зря я, что ли, в такую даль ехал. Выслушай меня, Бледшоу, а потом уже решай, как поступить. Убийца, кем бы он ни был, каким-то образом заставляет своих жертв набросать одну-две строчки в качестве прощального послания. Я не знаю ни каким способом он этого добивается, ни почему детективы не сопротивляются ему, однако это можно считать доказанным. И каждый раз преступник непременно использует строки из какого-нибудь стихотворения, написанного Эдгаром Алланом По.
Я опустил руку, расстегнул сумку и, достав оттуда толстый том По, положил его на стол между нами, чтобы Бледшоу мог его видеть.
– Я уверен, что твой напарник был убит. Когда ты вошел в комнату, это выглядело как самоубийство, но именно так все и было задумано. Та записка, которую ты уничтожил… Я готов поспорить на пенсию вдовы, что на том клочке бумаги, который ты сжег, съел, разорвал на мелкие кусочки или выбросил в канализацию, была строка из стихотворения По – и она наверняка есть в этой книге.
Бледшоу посмотрел на увесистый том, потом перевел взгляд на меня.
– Я думаю, Дэн, что ты считал себя очень обязанным Маккаферти, если решился рискнуть карьерой ради его вдовы. Ты очень благородный человек.
– Ну а толку-то? Много мне это дало? Дерьмовый офис и дерьмовую лицензию на стене. И сижу я в той самой комнате, где врачи вырезали из баб нерожденных детей. Очень это, по-твоему, возвышенно и благородно?
– Сдается мне, что большинство полицейских в городе по достоинству оценили твой поступок, иначе ты не продал бы ни одной страховки. Ты многое сделал ради своего напарника. Так не останавливайся же на полпути!
Бледшоу отвернулся от меня и поглядел на одну из фотографий на стене. Там были изображены он сам и еще один коп. Оба широко улыбались, положив друг другу руки на плечи. Я мельком подумал, что снимок, должно быть, сделан в одном из местных полицейских баров в те дни, когда все вокруг казалось прекрасным и вечным.
– «И порвана связь с горячкой, что жизнью недавно звалась», – проговорил Бледшоу нараспев, так и не оторвав взгляда от фотографии.
Я подпрыгнул на стуле и хлопнул ладонью по переплету книги. Резкий звук испугал нас обоих.
– Я помню эти строки, – сказал я и схватил толстый том.
Перечитывая книгу в номере «Хилтона» в Вашингтоне, я загнул уголки страниц со стихотворениями, из которых брал цитаты убийца. Считаные секунды понадобились мне, чтобы найти стихотворение «К Анни» и, наскоро его проглядев, удостовериться, что я не ошибся. Потом я снова положил фолиант на стол и развернул его так, чтобы Бледшоу мог прочесть.
