– Вот они. – Майк обвел полки рукой.
Папки с делами были довольно тонкими, но занимали целых три полки. А ведь Олин Фредрик права: здесь были сотни, если не тысячи, досье. Каждый красный ярлычок означал чью-то смерть, и я подумал, что на этих холодных железных полках собрано слишком много горя. Только мысль о том, что часть папок попала сюда не по адресу, несколько меня утешила.
Уоррен вернул мне список фамилий, и я быстро просмотрел его.
– Неужели из всех них только тринадцать были полицейскими, которые занимались убийствами?
– Да. Фонд собрал обширные данные: приблизительно тысяча шестьсот случаев суицида – примерно триста в год. Но большинство копов – из уличных патрулей. Те, кто расследует убийства, тоже, конечно, сталкиваются с трупами, однако мне кажется, что пока они доберутся до места, их… э-э-э… переживания успевают немного улечься. К тому же в следственных отделах, как правило, работают самые лучшие, самые закаленные и толковые кадры. Сдается мне, что они не так склонны стреляться, как парни из патрульно-постовой службы. В общем, поиск выдал только тринадцать фамилий. Твой брат и Брукс из Чикаго тоже упоминались, но я не стал включать их в список, ведь у тебя, кажется, есть все документы, которые их касаются…
Я кивнул.
– Папки расставлены в алфавитном порядке, – продолжил Майк. – Ты будешь читать список, а я – доставать дела. Дай-ка мне твою записную книжку.
Чтобы разыскать все папки, нам понадобилось чуть меньше пяти минут. Уоррен вырывал из моего блокнота чистые листки и вставлял между стоявшими на полках досье, чтобы потом можно было расставить папки по местам как можно быстрее. Откровенно сказать, это была та еще работенка. Разумеется, я не готовился к покушению на президента и не встречался с осведомителем по имени Глубокая Глотка в гараже Госдепартамента, но все равно в моих жилах бушевал адреналиновый шторм.
Просто все, что мы делали, подчинялось тем же правилам. Источник, вне зависимости от того, какую информацию он предоставляет, должен руководствоваться определенными причинами и иметь некие побудительные мотивы, которые заставляют его рисковать ради тебя своим благополучием. Я смотрел на Уоррена и никак не мог понять, что он в данном случае выигрывает. Разумеется, статья обещала выйти отличной – мы оба сознавали это, – но в конце концов это ведь была моя, а не его статья. Майк же совсем ничего не получал, если не считать сознания того, что он помог другому человеческому существу. Достаточно ли этого? Я не знал ответа на этот вопрос и потому решил, что, коль скоро мы с Майком вступили в освященный веками союз между репортером и информатором, отныне мне придется держать ухо востро. Во всяком случае до тех пор, пока не выяснится, какие корыстные цели Уоррен преследует.
