Штаб стоял в помещичьем фольварке. Хозяин его, старый поляк, бежал к немцам. Барский дом стоял особняком среди старинного парка, где были дубы и клены в три обхвата и пруд дремал, весь застланный зеленой ряской.
В огромном доме было тихо. Гудели в заслонках жарко затопленные печи. Усатые воеводы в цветных жупанах хмуро смотрели со стен. Золотым тиснением переплетов спокойно посвечивали библиотечные шкафы. И в окнах яростно размахивали на ветру голыми сучьями старинные липы.
Сквозь ходнем ходившую на ветру густую сеть ветвей штаб выглядывал на дорогу синими глазами Мариши — так в штабе ласково называли вольноопределяющегося Мариева за девичье лилейное лицо и певучий голос. Все чаще выходил Мариша на засыпанную жухлой листвой веранду, закуривал папироску и, спрятав в глубокие карманы руки, досадливо моргал на падавшие капли.
Ни то ни се. Собственно, дядю винить ни в чем нельзя, дядя, конечно, не политик, а солдат. Откуда ему, в самом деле, было знать, что пойдет этот кавардак?..
Писал маме полковник:
«Посылай-ка крестника ко мне на фронт пороху понюхать, полно ему сидеть за твоей юбкой. Стыдно, сестра!..»
«Пороху понюхать!..» Только что кончившему гимназию Марише это нисколько не казалось соблазнительным. К войне он не чувствовал интереса. Война слишком затянулась, к ней уже привыкли в тылу. И окончательно примелькались в журналах овальные портретики награжденных капитанов и поручиков.
Первое, детское еще впечатление Мариши, связанное со словом «война», было маленьким и неприятным, таким оно запомнилось навсегда.
Был тогда Мариша стриженым пятиклассником. В одну из перемен разнесся по гимназии слух, что недавно уехавший добровольцем на фронт семиклассник Митенька Невзоров убит. Вместо немецкого гимназистов в тот день согнали в актовый зал на панихиду, и кудрявый, нежноголосый батюшка сказал в конце краткое слово на евангельский текст: «Больше сея любви никто же имать, да кто душу свою положит за други своя». А потом по классам обходили с подписным листом, собирали деньги на увеличение портрета убитого, чтобы поднести этот портрет его матери.
Мариша, первый по успехам ученик, участвовал в делегации от пятого класса. Он запомнил узкую грязную лестницу, кажется, на шестой этаж, и дверь с жестяной вывеской: «Дамская портниха, а также беру ажурную строчку». На стук вышла полная маленькая женщина с растерянными глазами. Она впустила всех в комнату и молча выслушала заранее заготовленную речь медалиста-семиклассника Гусева:
