— Ч-черт, — беспомощно выругался тот. — Вот не было печали! Ладно, господа, вы сами напросились. Имейте в виду, обладание такой информацией может быть очень вредно для здоровья.
— Переживем, не впервой, — за всех ответил Быков.
— Ну, тогда скажем так: это не мой проект. И, уж конечно, не Магомеда. Расулов, как вы очень правильно заметили, — Шапошников отвесил короткий иронический полупоклон в сторону Жука, — обеспечивал поддержку на месте. А я — всего-навсего что-то вроде лица рекламной кампании, ответственный за проведение пиар-акции…
— Зицпредседатель Фукс, — ввернул Жук.
— Почти, — кивнул Шапошников. — Кому и зачем понадобилось демонстрировать мировому сообществу, что на Северном Кавказе все спокойно — настолько спокойно, что даже такой человек, как Игорь Шапошников, не побоялся инвестировать солидные деньги в местную экономику, — сообразите сами. И несложно догадаться о том, о чем рассказывать я не собираюсь — кто, где и каким способом возместит мне неизбежные убытки.
— Да, таких способов миллион, — согласился Жук. — Налоговые льготы, преференции, подряды, выигранные тендеры…
— Я этого не говорил, — напомнил Шапошников. — Но теперь вы понимаете, что я очутился между молотом и наковальней. Речь идет не о судьбе моего бизнеса и не о моей собственной судьбе… хотя, как вы понимаете, мне вовсе не улыбается в одно прекрасное утро проснуться без головы. Все нужно сделать как можно быстрее и тише…
— Один момент, — остановил его Быков. — Вот вы все повторяете: быстрее, тише… Ну, что быстрее — тут я с вами целиком и полностью согласен, плен — не сахар, особенно у земляков вашего приятеля. Но насчет тишины — этого я, извините, не понимаю. Если цель похитителей — сорвать вашу затею со строительством и в конечном итоге поднять Дагестан против России, они не сегодня завтра сами предадут информацию о похищении огласке. Нынче с этим просто, даже письмо в редакцию отправлять не надо: выложил все, что считаешь нужным, в Интернет, и дело в шляпе. И потом, я ни за что не поверю, что друзья и близкие Расулова до сих пор его не хватились. Человек уехал из Махачкалы в Москву — на машине, в плохую погоду, по дороге, на которой до сих пор пошаливает недобитая братва. И целые сутки не выходит на связь — и сам не звонит, и на звонки из дома не отвечает. Кем надо быть, чтобы при этом считать, что с ним все в порядке?
— Согласен, — сказал Шапошников. Он выглядел раздраженным — видимо, давно отвык, чтобы ему перечили люди, чьи имена не значатся ни в списках депутатов Государственной думы, ни в штатном расписании кремлевской администрации, ни в рейтингах журнала «Форбс». — Похитители, если это и впрямь было похищение, пока молчат, но это вряд ли продлится долго. А родные и близкие Расулова хватились его еще вчера. Вечером я имел крайне неприятный телефонный разговор с его старшим сыном, который в отсутствие отца выполняет функции главы семьи. Я клятвенно пообещал, что найду Магомеда и тех, кто посмел поднять на него руку, — фактически, взял на себя ответственность за исход дела, каким бы он ни был. Поэтому в секрете надо постараться удержать не сам факт исчезновения Душмана, а состав и планы вашей группы. Похитители, разумеется, предполагают, что я постараюсь выйти на его след. Не сомневаюсь, что все действия, предпринимаемые моей службой безопасности, тщательно отслеживаются, все мои контакты проверяются…
