Молчал еще какое-то время, но когда красный диск солнца спрятался за верхушками высоких сосен, остановился. Остальные сделали то же самое. Молчаливо посмотрели на него, ожидая каких-то предложений. Устали все, вымотались. Проголодались. Наверное, даже спрашивать лишнего не станут, просто сделают, как скажет.
– Нам нужно поменяться одеждой, – сказал он.
– Зачем?
Все-таки стали спрашивать. Мирра первая.
– Так нужно.
– С тобой, жирдяй, хрен кто поменяется, – фыркнула Лика. – На тебя ничья одежда не налезет. Да и я не собираюсь ни с кем меняться. Не хватало еще чужую грязную одежду на себя напяливать.
Наверное, если бы она промолчала, Мирра продолжила бы выпытывать. Но она не промолчала, и Мирра, забыв о Степе и своем вопросе, шагнула к ней, резко, без стеснения, стянула с себя футболку, оставшись в одном белье, и протянула Лике.
– Надевай! – велела она. – Снимай свою и надевай!
Лика сделала шаг назад.
– Да пошла ты…
Что случилось дальше, Степа даже заметить не успел. Движение – и Лика уже прижата к высокой шершавой сосне, а Миррин локоть под ее подбородком высоко поднимает ей голову, мешает дышать.
– Не снимешь сама, я раздену, – шипит Мирра. Только по этим словам, по тщательно сдерживаемой ярости, которая медленно, как воздух из пробитой покрышки, вырывается наружу с таким же шипением, Степа догадался, что все это время Мирра бесилась внутри себя.
– Я раздену!
Полина подскочила к ним и принялась расстегивать пуговицы на рубашке Лики. Несколько секунд – и Лика, пунцовая от злости, тоже стояла в одном белье, держа в руках футболку Мирры, которую та сунула ей, едва только Полина сняла с нее рубашку.
– И еще раз назови его жирной деревенщиной, – пригрозила напоследок Мирра.
Степе отчего-то стало страшно приятно. Не то чтобы он сам не мог за себя постоять, но осознание, что люди, которых он знает два дня, уже готовы его защищать, было теплым и пушистым, будто платком кто укрыл.
Рубашку Полина надела на себя, Мирре отдала свою блузку. Лике ничего не оставалось, как надеть футболку, хотя Степа не удивился бы, если бы она назло пошла бы дальше полуобнаженной. Матвей и Степа тоже обменялись одеждой. Матвей в Степиной рубашке утонул, а Степа старался шевелиться аккуратнее, чтобы ненароком не порвать его.
– Теперь, думаю, быстро дойдем до деревни, – бодро заявил Степа, поднимая рюкзак. – Теперь он пропустит.
– Кто – он? – снова вернулась к своему вопросу Мирра.
Степа перевел на нее взгляд и с вызовом заявил:
