Странное это было чувство. Никто не знал песню, которую они поют, впервые слышали мелодию, но удивительным образом попадали в такт, словно давно репетировали. Голос, идущий изнутри, от самого сердца, гипнотизировал. Аленка никогда не думала, что может так петь и что может получать такое удовольствие от пения. Она пела на свадьбах и деревенских праздниках вместе с другими девчонками, но то были обычные песни, со словами и смыслом, и не всегда ей нравились. Сейчас же казалось, что все они – и живые, и мертвые – будто часть единого целого, будто не разные существа поют, а кто-то невидимый играет на тонких струнах скрипки или арфы. И смысла в этой переливчатой мелодии было гораздо больше, чем в иных словах.
Песня продолжала разливаться над озером, но вода больше не была спокойной. Колыхнулась посередине, расступилась, выпуская на поверхность три прекрасные женские фигурки. Они поплыли к девчонкам, показываясь из воды все больше и больше, и вышли на берег прекрасными русалками. Точнее, рыбьих хвостов, как в сказках, у них не было, но Аленка не сомневалась, что это русалки. Кто еще может показаться из воды в Мертвую неделю? Они были невысокого роста, тонкие, с прозрачной кожей, через которую просматривалось, как струится по венам озерная вода вместо крови. Подернутые белесоватой пеленой глаза прояснились, стали прозрачно-голубыми, как спокойная гладь озера, коралловые губы приоткрывались, рождая на свет прекрасную песню. Длинные волосы темно-зеленого цвета спадали по обнаженным плечам, прикрывали грудь и опускались ниже пояса.
Никто не видел движения ног, их умело скрывал туман, но русалки приблизились вплотную, обошли по кругу, рассматривая гостий, коснулись их руками, погладили тонкими холодными пальцами лица, а потом подплыли к Тане. Одна забрала у нее сорванную кувшинку, две другие взяли за руки и потянули к воде. Таня шагнула за ними, будто во сне, но никто не окликнул ее, не помешал войти вслед за русалками в воду. Гипнотическая песня погружала в транс, и не было никакой возможности отвлечься на что-то другое. Только когда голубая толща воды сомкнулась над головами, и четыре фигуры стремительно пошли ко дну, исчезли из поля зрения, с девчонок спал морок.
Они замолчали, ошарашенно глядя на то место, где только что в последний раз мелькнули рыжие Танины волосы. Каждая понимала, что нужно что-то предпринять, спасать подругу, но стояла на месте, не зная, как это сделать. Идти за ней в воду было опасно, звать на помощь кого-то из деревни – бесполезно. Никто не придет, а если и придут – не успеют.
