— Я бы не стал так делать.
— Ещё как стал бы, — Гейб вырывает книгу из моих пальцев.
— Заткнись, Габриэлла, — говорит Эллиот.
Пальцы Гейба сжимаются на странице, но его лицо не выражает напряжения.
— Хрен.
— У него он хотя бы есть, — вносит свой вклад Чарли в эту бессмысленную беседу.
В конечном итоге книга оказывается у Эллиота, поскольку он хватает её с кровати, пока Гейб прыгает к Чарли. Они перекатываются по полу, как пара диких животных, почти уронив комод Эллиота в процессе. Эллиот же усмехается, читая книгу, будто бы эта борьба входила в его план.
— Возьми свои слова назад, или я сбрею тебе брови, — говорит Эллиот, его мускулистое тело прижимает Чарли к полу.
— Меня будто бы растерзала горилла. Не то, чтобы меня когда-либо терзали гориллы. Или вообще растерзали. Или я видел горилл.
Чарли пытается оттолкнуть голову Гейба, но, в основном, он просто цепляется, как поваленный на землю жираф.
— Хорошо, я забираю слова обратно.
Гейб отпускает Чарли, проводит по своим взъерошенным каштановым волосам и с радостным вздохом падает на кровать, как будто признание Чарли его мужественности — единственная причина, по которой она реальна.
— Ты уже нашёл сокровище? — спрашивает Чарли Эллиота, распластавшись на полу. Пот приклеил его волосы к коже, и он убирает их тыльной стороной ладони.
Сейди всегда говорила, что Чарли был так же увлекателен, как и Уайлдвелд. Он делает такие вещи, для которых никто другой не достаточно храбр или достаточно глуп, и он делает их с бесстрашной беззаботностью, что заставляет его казаться больше, чем когда-либо будет весь Уайлдвелл. Когда он отправился на скалолазание во время грозы, Сейди решила, кто будет её единственной настоящей любовью.
Дело больше обстояло в том, что она умирала, и все знали, что Чарли тоже когда-нибудь вскоре умрёт. Это могло бы быть романтично, если бы ей не стало хуже до того, как Чарли разгадал конец своего существования.
Эллиот проводит пальцами по разрезанному квадрату в верхней части страницы.
— Ты когда-нибудь раньше видела этот символ?
Каждый раз, когда я закрываю глаза.
— Нет. Это может быть одна из тех древних букв, как те, что из времён Викингов?
— Руны. Вряд ли. Я хорошо знаком с руническим алфавитом.
И Сейди полагала, что этот парень может научить меня приключениям?
— Мать научила меня, когда пыталась перевести знаки на Звёздных камнях, которые оказались не рунами.
Его губы сжимаются, и на минуту Эллиот остаётся наедине со своими мыслями. Затем он переворачивает страницу.
