— Срань господня, — восклицает Эллиот, и в тишине маленькой комнаты звук кажется криком. Его глаза округляются так сильно, что я вижу их белки с другого конца комнаты.
— Руби, — говорит он.
Я удивлена, что он знает мое имя, и не потому, что большинство людей называют меня сестрой Сейди или вообще никак не называют. Я удивлена, потому что мы с Эллиотом разговаривали всего дважды, много лет назад, когда он был другим человеком.
Его глаза распахиваются еще шире.
— Руби.
Ещё до того, как он сменил дизайн своего гардероба и тела, у Эллиота был такой вид, из-за некого уклона губ и прищура глаз, что казалось, что он знает секрет, и никто другой не обладал достаточным умом, чтобы узнать его. Но теперь он смотрит на меня с улыбкой, которая говорит, что мы партнеры в чём-то, чём-то редком и важном.
Это пугающая мысль.
Я опускаю взгляд, и именно тогда замечаю её. Поймана в смертельную ловушку.
Обложка красного и чёрного цветов и белый череп.
ГЛАВА 3: РУБИ
Стащить свою книгу обратно оказалось невероятно легкой задачей. Эллиот разглядывает карту, когда я подхожу к нему и выдергиваю «Остров сокровищ» у него из рук.
Он хмурит брови.
— Я видел стихотворение. Ты же знаешь, что это, верно?
— Конечно, я знаю, что это, — фыркаю я. Но мне плохо дается общение. Раньше я всегда общалась с Сейди, а она уже со всеми остальными. Теперь же у меня в голове вертятся слова, которые хотят очутиться у меня на языке. Вот только мои слова грубые, не такие красивые и ладные, какими перебрасывалась Сейди.
Но об этом у меня вообще нет необходимости говорить. Мне нужно превратить стихотворение в инструкцию, а мили пустой темноты в сокрытое место для потерянного сокровища.
Я блуждаю около витрин, где выставлены единственные объекты, которые выплюнула та, скупая на дары, яма, с тех пор, как она была обнаружена в 1845 году. Стекло запотевает от моего дыхания, пока я читаю о монете, найденной в 1943 году. Это совсем не идеальный круг из шоколадных монеток в сувенирном магазине музея. Вряд ли это ещё круг. Правая сторона прямая и тоньше других. Это серебро, я знаю это, потому что все знают об этой монете, но она — тускло-серая, не блестящая, как монета в 10 центов.
Эллиот сдвигает меня в сторону, опускается на пол и вставляет в замок пару скрепок для бумаг.
— Знаешь, кто это написал? Ты расшифровала его?
Я нажимаю на пластиковую ручку.
— Нет.
Я надеялась, что он поймёт намёк и закроет тему, но кормить Эллиота информацией — это словно кидать хлеб чайке. Одного куска никогда не достаточно.
