Мария встала. Она не плакала, как стала бы другая, не выглядела злой или оскорблённой — она смотрела на Винтерхальтера со жгучим разочарованием.
— Кажется, мистер Штайнер, вы были правы, — сказала она и, круто развернувшись на каблуках, ушла.
Повисшая тишина была острее тысячи иголок.
— Грязнокровка? — проговорил Флинт, поморщившись. — То-то я думал, почему нет манер…
— Мистер Штайнер, — обратился Флавиу. — Из всех нас только вы не высказали свою позицию по вопросу крови.
Уже успевший подняться из-за стола Александр смерил его ледяным взглядом.
— Мой отец был адъютантом Геллерта Гриндевальда, чем я горжусь, — произнёс он с достоинством. — Полагаю, по этому можно судить, каких взглядов придерживаюсь я, — и он покинул зал.
На улице он несколько раз глубоко вдохнул начавший уже холодеть вечерний воздух, успокаиваясь. Хотелось вызвать этих чистокровных гордецов на бой — всех троих сразу! Какое право у них судить мага по крови, тем более по тому, с кем он общается? Флинту вот чистокровность не помешала в первом же туре проиграть, а Макмиллан выступил достойно.
«Не хочу, не хочу быть таким! — Александр остановился на краю дороги, прислонился спиной к стене какого-то дома. — Таким чистокровным я никогда не стану!..»
— Герр Штайнер?
Александр открыл глаза — перед ним стояла Мария, встревоженно на него глядя.
— Фройляйн? — он кашлянул, чтобы выровнять голос, продолжил по-русски: — Я думал, вы ушли.
— Я ждала вас, — отозвалась она негромко. — Догадывалась, что вы выйдете вскоре после меня, — девушка слабо улыбнулась. — Хотя бы в вас я не ошиблась.
Александр вновь прикрыл глаза, потёр переносицу. Не хотелось расстраивать её ещё больше, но скрывать не было смысла.
— Скорее всего, вы всё же разочаруетесь и во мне, госпожа Ровинская, — сказал он, встретившись с ней взглядом. — Я — потомственный чистокровный волшебник, прадед которого в своё время развлекался тем, что уезжал в экспедиции в Африку и устраивал охоту на маглов-аборигенов. Во время войны мой отец, в отличие от прочей семьи, принял сторону Гриндевальда и некоторое время спустя стал его правой рукой, о чём я говорю открыто и чем горжусь. Более того, я всецело разделяю убеждения отца.
— Значит, вы адепт «Общего блага», — Мария вздохнула. — Час от часу не легче… Но объясните мне, чем вас эта идея так привлекает, за исключением того, что за неё бился ваш отец?
— Тем, что она пытается открыть магическому сообществу глаза на реальную угрозу, которая всегда у нашего порога.
