«А может, мир всё-таки сошёл с ума?» — задал себе философский вопрос Альбус, когда готовился трансгрессировать в Нурменгард. Многое говорило в пользу этой теории, но Альбусу очень хотелось верить, что всё ещё не настолько запущенно.
Мрачный замок в горах, который он не видел пятьдесят лет, меж тем оставался прежним — разве что обветрился чуть, да и то немного. «Вот интересно, а он сам?..» — подумал Альбус и зашагал по ступеням к двери тюрьмы, в которой обитал его старый друг, единомышленник, противник, враг…
Геллерт.
Стражей предупредили о его прибытии, поэтому ни один из них не остановил Альбуса, когда он вошёл. В одиночестве он пересёк каменные залы, холодные и тихие, полные задувающего в провалы окон ледяного ветра, поднялся выше, пока не оказался в одной из башен. Там перед единственной на площадке дверью он замер на миг, а затем вставил в скважину ключ, который ему дал стражник, и дважды повернул его.
Толкать дверь было страшно.
— Was noch?[1] — раздражённо осведомились из комнаты. — Komm rein und sprich![2]
Альбус собрался с силами и, отворив дверь, перешагнул порог.
— Геллерт?
Человек, лежавший на простой деревянной кровати, поднял голову и усмехнулся, увидев вошедшего.
— А я всё гадал, когда ты появишься, — протянул Геллерт, перейдя на английский. — Надо сказать, тянул с этим ты дольше, чем я ожидал, — добавил он, медленно садясь, затем вставая.
Время иссушило его, но не сломало. И прежде худой, теперь Гриндевальд стал жилистым, но таким же, как раньше, надменно глядящим с гордо выпрямленной спиной. Его золотистые некогда волосы отливали теперь серебром, но вот глаза… глаза не изменились ничуть.
Альбус не без труда отвёл взгляд, прошёлся им по комнате. Это действительно была бедная, но комната — не камера.
— У тебя не такие уж и плохие условия, — нейтрально заметил он.
— Ну, я ведь признался миру, что был неправ и теперь раскаиваюсь, — протянул Геллерт тоном, в котором раскаянием даже не пахло. — А Европа нынче добрая и гуманная… чему в нынешней ситуации я даже рад.
Альбус прокашлялся.
— На самом деле, Геллерт, я к тебе по делу.
— Ну надо же, — Гриндевальд прикинулся удивлённым. — Неужели объявили амнистию для бывших диктаторов?
— Лучше, — саркастично возразил Дамблдор и рассказал всё, что случилось за последние дни.
Когда он закончил, Геллерт, до того ещё сдерживавшийся, открыто расхохотался ему в лицо.
— Кто-то подкинул бумажку, и теперь я — участник Турнира Трёх Волшебников?! — он запустил руку в волосы. — О-ой, Альбус, умеешь ты ещё удивлять!
