Место, названное в письме — простой деревянный дом в лесу в глубине нейтральной территории. Удивительно, насколько на виду — и в то же время безопасно, потому что клубившаяся на поляне чакра страшила до дрожи в коленях, отпугивала. Чакра Хаширамы буквально пропитывала окрестности: не только строение Мокутона, но и землю, и даже воздух. В такое место сунуться решился бы разве что сумасшедший; или тот, кто не боится выступить против этой оглушающей мощи.
Раз Хаширама не таился, и Мадара не стал — приблизился к дому открыто, внимательно, однако, следя за окрестностями: Тобираме не составило бы труда скрыть свою чакру за братской и затаиться, устроить засаду. Пленный брат главы клана Учиха — хорошо, но сам глава — ещё лучше, верно? Что ж, если Тобирама действительно решил так, он умрёт. Хаширама первым пересёк черту.
Он появился на пороге дома. Лицо Сенджу застыло в безмятежности.
— Мадара.
— Хаширама, — Учиха остановился и вскинул подбородок. — Где мой брат?
— Внутри, с моим, — Хаширама оглянулся через плечо, не теряя, впрочем, его из вида. Несколько секунд прошло в молчании, а затем из темноты за спиной Сенджу выступил Изуна, придерживаемый Тобирамой за плечо. Мадара быстро оценил состояние брата: связан, накачан чем-то для подавления чакры, но помимо этого цел, ни единой раны на теле, шагает сам, хотя и тяжело. Только выражение лица напряжённо-задумчивое, при этом — на удивление отстранённо от ситуации.
При виде Мадары в глазах брата за миг отразилась целая гамма чувств от болезненной опаски и стыда до почти злого укора. Мадара ограничился взглядом, который, он знал, сказал Изуне всё. О том, чтобы бросить отото, старший даже не думал.
Их переглядыванию Хаширама мимолётно улыбнулся и опустил руку на плечо Изуны — лицо брата мгновенно утратило выражение, лишь по мелкому подрагиванию ресниц Мадара понял: боится. То, как быстро Тобирама отстранился, перестал поддерживать Изуну, не могло не броситься в глаза.
— Мадара, мне жаль, что пришлось действовать так, — вновь повернувшись к нему, сказал Хаширама. — Но нам нужно было поговорить, а иначе ты не согласился бы встретиться со мной.
— Ты ведь понимаешь, что подобное предложение встречи не настраивает на дружелюбный лад? — проговорил Мадара, заставляя себя не сжимать кулаки. Свой собственный страх он всегда предпочитал трансформировать в ярость — но сейчас нельзя дать ей волю, иначе Изуна может пострадать.
Тот стоял на удивление тихо, не пытался вывернуться, огрызнуться, нарваться на удар — и это тревожило едва ли не больше, чем всё остальное. Мало что в мире способно лишить Изуну порыва действовать, биться за то, что считает правильным. Сейчас же он будто окаменел, причём не в гендзюцу и даже, кажется, не в яде дело. Изуна, его решительный, бесстрашный братишка банально не может заставить себя даже дёрнуться в присутствии Хаширамы.
