Чувствуя, как запылали уши, Тобирама поднялась со скамьи, сравнявшись в росте с плечистыми сиром Дото. Сир Торифу запрокинул голову, с открытым ртом глядя на её лицо, прищуренные алые глаза.
— Мои дела не касаются вас, — с достоинством произнесла Тобирама и, взяв сумки, ушла наверх, провожаемая взглядами рыцарей и шепотками.
— 2 —
Наутро Тобирама поднялась ещё затемно. Она быстро собралась, натянула бриджи и синий камзол без герба, застегнула у горла шерстяной плащ с капюшоном, радуясь, что за ночь одежда высохла. Когда Тобирама спустилась в зал, очаг, ярко пылавший вчера, стоял холодный и стылый, но трактирщик уже суетился возле него. Мужчина повернулся на шаги и одарил Тобираму взглядом, в котором отчётливо читалось, что он думал обо всём женском племени. Предпочтя не обратить на это внимания, Тобирама за несколько медяков купила у него хлеба, яблок и ветчины в дорогу, после чего вышла на улицу.
За ночь ливень унялся, но в воздухе висела промозглая сырость. Тобирама глубоко вздохнула и мимолётно поморщилась — не лучшая погода для боёв.
В конюшне было непроглядно темно, стоял тёплый запах лошадей и сена. Едва Тобирама заозиралась в поисках какой-нибудь свечки и кремня, прибежал с зажжённой лампой конюшонок, который сегодня пялился на путницу ещё удивлённей, чем накануне. С его помощью Тобирама оседлала обоих коней и вывела их во двор.
— Вы будете сражаться на турнире, сир-леди? — спросил мальчишка, когда Тобирама привязала повод Вихря к седлу своей буланой кобылы и поставила ногу в стремя.
— Да, — забравшись в седло, Тобирама бросила мальчишке медную монетку. Проворно поймав её, конюшонок покачал головой.
— Вам не стоит, в Предел такие воины съезжаются — давно не было такого сборища. Мимо нас проезжал лорд Утёса со свитой, а два дня назад у нас останавливался сам Зелёный Зверь…
Не дослушав его, Тобирама пришпорила кобылу и направилась к выезду на Королевский тракт.
— 3 —
По мере приближения к морю ливни прекратились, и в воздухе вперемешку с весенней зеленью запахло солью. Тобирама любила море — водная стихия была ей родной, и рокот прибоя, высокие пенные валы нравились даже больше, чем могучее течение Красного Зубца и Камнегонки, на слиянии которых стоит замок её семьи. В детстве и юности Тобираме доводилось бывать на берегах Закатного моря, страшного не только бурями, но и разбойниками с Железных островов. Теперь же ей открылся залив Разбитых Кораблей, впадавший в Узкое море. Чайки над головой Тобирамы пели о землях, что оно омывало, — о Вольных городах и огромном Эссосе, о котором так мало написано в книгах, что Тобирама читала.
