Риддл весь обратился в слух. Судя по всему, речь шла о родственнике Драко, скорее всего, о том самом, который был источником благосостояния и заносчивости блондина.
Слова видимо рассердили собеседника, потому что он засипел еще сильнее.
— Не понимаю, почему Милорд его терпел! Этот двуличный предатель всегда выбирал только ту сторону, которая была ему выгодна, и ни на грош не ценил внимание, которое ему оказывали! Жду не дождусь момента, когда его отправят гнить в Азкабане…
— Осторожнее с формулировками, — гораздо холоднее перебил его второй. — Всем известно, кто называл Волдеморта своим Лордом. Или ты хочешь сам отправится на уютный курорт в Северном море?
— А ты, — с уже не скрываемой злобой продолжил первый, — смотрю что-то тоже осмелел! Не боишься произносить Его имя, активно участвуешь в министерских делах. Давно ли ты ползал перед ним на коленях, умоляя пощадить твою жизнь в обмен на что угодно?!
На несколько секунд повисло молчание, и Том судорожно вцепился пальцами в свои колени, молясь, чтобы они не решили вдруг проверить, нет ли здесь еще кого-то.
— В больших знаниях, большие печали, не слышал такую фразу? — очень спокойно и понизив голос произнес собеседник.
— Ты мне угрожаешь, Рэндольф? — возмущенно взвизгнул первый. — Да я тебя! — послышался шум, и тот же голос громко выкрикнул:
— Диффин…
— Авада Кедавра! — тихо произнес его собеседник.
Сквозь проем между полом и дверью туалета Том увидел разлившийся вместе с этими словами нестерпимо зеленый свет и ощутил вокруг порыв чего-то, что можно было только отдаленно назвать холодом. Мальчика охватили странные эмоции, его словно одновременно сковало ужасом, восторгом и он ощутил прилив дикой, оглушающей и кружащей голову ярости. По всему телу прошла дрожь экстаза, и он словно выпал из реальности. Палочка в его кармане завибрировала, отзываясь на волну, поднявшуюся откуда — то из самой глубины его души и выплеснувшейся наружу неудержимым потоком.
В себя его привел громкий звук падающего тела и какой-то изумленно-задушенный стон боли. Волна вырвавшейся магии оставила его задыхающимся, опьяненным и абсолютно опустошенным. Голова закружилась и Том едва не свалился со своего импровизированного стула. Он до крови вцепился зубами в руку, удерживая себя в реальности.
Стон боли за дверью сменился мигом тишины.
— Этого не может быть, — голос уже не звучал уверенно или горделиво. — Мерлин, всеблагой, это же невозможно! — говоривший был в явном ужасе.
