— Кто, этот? Ты, шибздик, я из тебя сейчас отбивную сделаю, а потом на фарш перекручу, понял?
Малыш догадался, что официант специально подвел его к этой двери, видимо, тут он всегда беседовал с теми, кого опасался. Шкаф двинулся на Малыша, который едва перерос ему то место, которое должно было бы называться талией. Официант отошел чуть в сторону, чтобы не мешать расправе.
— Он мне еще стольник должен, — сказал он шкафу.
«Вот сволочь, — мелькнуло в голове у Малыша. — Решил воспользоваться моментом, и содрать на тридцать баксов больше. Вероятно, привык с помощью этого Мишани трясти лохов».
Многие мужики, несмотря на то, что физически сильны и владеют каким-то приемами, почему-то сразу теряются при виде эдакой горы мяса и сала, которая двигалась сейчас на Малыша. Да, создается ощущение, что сейчас она тебя погребет под собою. Но в том-то и дело, что вся сила этой громадины в ее весе. И вся уязвимость тоже в этом. Если ты попал под нее, то тебе конец, задавит, задушит, растечется по тебе двумя сотнями килограммов, раскатает тебя в блин. Ну и сам виноват, не попадайся. Отойди в сторонку, и она протопает мимо. А пока поймет, что промахнулась, пока развернется — бей.
— Мочи его, Мишаня! — подуськивал громилу официант. — Мочи!
Где-то под огромным пузом между толстыми ляжками у Мишани скрывалось то, что отличало его от представителей иного пола. Туда-то и решил нанести удар Малыш, чтобы сразу освободиться от этого Мишани и продолжить свой разговор с официантом.
Малыш не становился в эффектную боевую стойку, не прыгал, не кричал устрашающе, как это любят делать на каждом шагу герои многочисленных боевиков. Пять ударов, которые нанесла его правая нога в то место, куда он целился, были такими короткими и неуловимыми для восприятия, что стороннему наблюдателю, в данном случае официанту, показалось, что его дорогой друг и защитник Мишаня сам наткнулся на что-то невидимое и заревел от боли.
Малыш отошел в сторону, чтобы ревущий шкаф не рухнул на него. А тот, закатив от боли маленькие свинячьи глазки кверху, пытался дотянуться до своего пострадавшего мужского богатства руками, но ему мешал живот. Он опустился на колени, вернее, рухнул, отчего пол дрогнул, словно при землетрясении баллов в пять.
— Мишаня, что с тобой? — прошептал пораженный тем, что произошло у него на глазах, официант.
— Ничего страшного, через часик очухается, — успокоил его Малыш. — Ну так что, будут еще возражения?
